Станислав Бахитов - Капиталистическое отчуждение труда и кризис современной цивилизации

Труду и потреблению Ханна Аренд противопоставляет создание: «Мастерство наших рук, а не труд нашего тела, homo faber, обрабатывающий данный материал в целях изготовления, а не animal laborans, телесно “сливающийся” с материалом своей работы, телесно поглощающий ее результат, создает то прямо-таки несчетное множество вещей, совокупная сумма которых складывается в выстраиваемый человеком мир» [4, 175]. Однако далее она сама же замечает, что в современном мире «…созидательные способности в растущей мере ограничиваются специфической группой художественно одаренных людей» [4, 421].

Перед нами, таким образом, ремесленно-художественная утопия, все менее соответствующая магистральным тенденциям развития мира. Корни этой утопии – в идеализации античного полиса, в чем сказывается влияние на Ханну Аренд ее учителей, К. Ясперса и М. Хайдеггера. Как уже отмечалось, мы не против художественного ремесла. Возможно, оно отчасти сохранится и при коммунистическом способе производства. Однако не оно определяет характер способа производства, как при капитализме, так и при коммунизме. Наоборот, в современном мире те же ремесленники обычно жестоко эксплуатируются перекупщиками. В позднесоветском обществе разлагающегося социализма, к сожалению, ситуация была не лучше. Так, резчица по бересте получала за изготовление стандартной шкатулки 30 копеек, а сама шкатулка продавалась потом в магазине за 3 рубля. Сущность проблемы здесь – в ценностных приоритетах. В условиях массового машинного производства художественное ремесло нужно не для прибыли, а для самореализации. Но коммунистический способ производства в принципе может обеспечить такой подход, а капитализм – нет.

Новое обращение к проблеме вырождения культуры происходит в западной и отечественной философии в последней трети ХХ века и особенно усиливается на рубеже веков с наступлением эпохи сменившего «социальное государство» неолиберального капитализма. «Мы все более утрачиваем способность пользоваться данными нам природой органами восприятия, – пишет французский философ Поль Вирилио, – мы, как умственно отсталые, страдаем чем-то вроде несоразмерности миру и находимся в постоянном поиске фантазматических миров и образов жизни, где старое доброе “животное тело” замещено продуктом симбиоза человека и технологий» [74, 218]. По его мнению, культура ныне превратилась в сферу торговли награбленными в ходе войн и других преступлений ценностями, в сферу услуг, где она стала одним из побочных продуктов, предлагаемых потребителю мультинациональными корпорациями [74, 219–220]. Возникло стремление упразднить всякую мораль и культуру, что особенно наглядно проявляется в воспитании детей. Подростки с хохотом угоняют машины и мотоциклы, совершают различные бесчинства, в том числе с применением оружия [74, 217]. С развитием телевидения современное искусство все более впадает в крайность лишенного трансцендентности гиперреализма: «Столкнувшись с индустрией телеприсутствия и live передачами, современное искусство, “искусство присутствия”, перестало воспроизводить мир для того, чтобы выявить его “сущность”» [74, 243]. При этом, согласно П. Вирилио, подобное развитие искусства прямо связано с разрушением устойчивых социальных связей на всех уровнях: «Драматургия прямого включения сейчас заметна повсюду: в кратковременной занятости, в контрактах на ограниченный срок и долгосрочной безработице, в восстанавливающихся и распадающихся с очередным разводом браках…» [74, 245].

Американский социолог Эрнест ван ден Хааг видит причины упадка культуры в создании массового рынка, враждебного индивидуальному вкусу и соответствующего уровню массового потребителя, стремящегося получить образцовые нормы, лишенные какой-либо двусмысленности. Такое положение дел подчиняет творческого индивида потребностям его социальной группы и массового рынка: талант рекомендуется не развивать, а сделать достоянием группы и общества потребителей; «образцовыми» считаются нормы, соответствующие массовому вкусу [74, 249–253]. Результатом потребления масскультуры становится рост отчуждения: «Вся массовая художественная продукция в конечном счете отчуждает людей от их личного опыта и еще усугубляет их духовную разобщенность, отгораживает их друг от друга, от действительности и от самих себя» [74, 255]. Господство бизнеса в культуре неизбежно порождает господство посредственностей среди творцов культуры. А. А. Зи новьев отмечает: «Основную массу творцов новой культуры составили люди средних интеллектуальных и творческих способностей. Новаторство ее иллюзорно, поверхностно, мелочно. Оно в основном есть результат недостатка таланта и мастерства, а не избытка его. Это культура в основном посредственностей и для посредственностей. Гений и талант в ней допускаются лишь в ничтожных размерах и лишь в таких формах, какие не угрожают всеобъемлющей власти посредственности» [43, 320].

Сходные идеи по поводу масскультуры высказывает и Ю. И. Семенов: «Тенденция развития состояла в превращении всех деятелей искусства, включая писателей, в производительных работников в указанном смысле слова, то есть в создателей товаров, приносящих прибыль» [109, 529]. Эта тенденция, направленная в конечном счете на всеобщее вытеснение классической культуры масскультурой, по мнению Ю. И. Семенова, целенаправленно формируется через СМИ бизнесменами от масскультуры [109, 530]. При этом сама масскультура, ориентированная на захват рынка за счет постоянных нарушений моральных, интеллектуальных, цивилизационных запретов, склонна к постоянной примитивизации: «Масслитература превратилась в примитивнейшее чтиво, спекулирующее на самых низменных качествах человеческой природы. Чуть не самое главное в ней – пропаганда насилия и жестокости, садизма, сексуального разгула и сексуальных извращений. ‹…› Тому, кто знает этнографию, невольно бросается в глаза, что современная западная музыка и танцы воспроизводят все более и более первобытные образцы этих видов искусства. Исчезает все то, что было плодом пятитысячелетнего развития цивилизованного общества» [109, 530].

Другой отечественный автор, Н. Н. Козлова, пишет: «Сегодня работа, досуг, природа, культура, все до этого раздельные и несводимые деятельности, которые придавали сложность и беспокойство нашей жизни, свелись к бесконечному шоппингу» [72, 177]. Проблемы влияния растущего консъюмеризма на восприятие культуры подробно рассматривает в своей монографии А. Н. Ильин, который пишет: «Индустрия потребления вовлекает человека в многочисленные социальные связи, которые как бы гарантируют его включенность в сообщество ему подобных, и самое страшное для него – быть исключенным из этого потребительского сообщества. Статусы, гаджеты, знаки дают человеку возможность фигурировать в данном сообществе, выступать внутри него “своим”» [50, 38]. По мнению данного автора, «привлекательность арт-рынка состоит в его недоступности широким слоям населения, в его элитарности, статусе “вотчины исключительно для обеспеченных меньшинств, для VIP-ценителей”» [50, 45]. Важным элементом рыночной культуры и искусства становится также аморальная сенсационность. Как писал А. А. Зиновьев, «надо любыми путями выделиться, произвести впечатление, привлечь к себе внимание, урвать известность и деньги, – к этому вынуждают законы рынка культуры. Поэтому успех достигается не за счет подлинных творческих достижений, а за счет разрушения всяких сдерживающих рамок, включая рамки морали и эстетики» [43, 321].