Михаил Алексеев - Лексика русской разведки. История разведки в терминах

Помимо 33 нынешних букв, в древнерусской азбуке (до реформы 1917–1918 гг.) имелись i (и десятеричное, читается как «и»), ѣ (ять, читается как «е», в курсивном начертании выглядит как ѣ ), ѳ (фита, читается как «ф»), ѵ (ижица, читается как «и» или «у»). Гораздо шире использовалась буква «ъ» (ер, твердый знак). Он писался в конце всякого слова, оканчивающегося на согласную: столъ, телефонъ, Санктъ-Петербургъ . Это касалось и слов с шипящими согласными на конце: мячъ, ужъ и др. Избыточность конечного ъ была замечена давно; его могли не использовать при передаче телеграфных сообщений, в скорописи и даже в некоторых книгах; практика печати без ъ начала распространяться в 1870-е годы, но скоро была запрещена.

И десятеричное «i» писалось на месте нынешнего и , если сразу после него идет другая гласная буква (в том числе — по дореволюционным правилам — й ): линія, другіе, пріѣхалъ, синій . Единственное слово, где написание і не подчинялось этому правилу, — это міръ в значении «земля, Вселенная». Таким образом, в дореформенном правописании существовало противопоставление слов миръ (отсутствие войны) и міръ (Вселенная), которое исчезло вместе с упразднением «и десятеричного».

Буква «фита» использовалась в ограниченном списке слов греческого происхождения (причем, этот список с течением времени сокращался) на месте нынешнего ф — в тех местах, где в греческом была буква «тета» (θ): Аѳины, акаѳистъ, Тимоѳей, Ѳома, риѳма и нек. др.

Ижица сохранялась только в слове мѵро (миро — церковный елей) и в некоторых других церковных терминах: ѵподіаконъ, ѵпостась и др. Эта буква также греческого происхождения, соответствует греческой букве «ипсилон».

Именно буква ять создавала множество проблем дореволюционным гимназистам, которым приходилось заучивать длинные списки слов с этой буквой. Широко известно мнемоническое стихотворение «Бѣлый бѣдный блѣдный бѣсъ», хотя оно было не единственным в своем роде:

«Бѣлый, блѣдный, бѣдный бѣсъ

Убѣжалъ голодный въ лѣсъ.

Лѣшимъ по лѣсу онъ бѣгалъ,

Рѣдькой съ хрѣномъ пообѣдалъ

И за горькій тотъ обѣдъ

Далъ обѣтъ надѣлать бѣдъ. …».

Все дело в том, что написания с ятем в основном подчинялись этимологическому принципу: в более ранний период истории русского языка букве «ять» соответствовал отдельный звук (средний между [и] и [э]), который позднее в большинстве диалектов слился в произношении со звуком [э]. Различие же на письме сохранялось еще несколько столетий, пока в ходе реформы 1917–1918 годов ять не был повсеместно заменен на букву «е» — http://yarodom.livejournal.com. Как пользоваться ъ_ером грамотно / Русское правописанiе.

СлРЯ. — М., 1996. — Вып. 23. — С. 22–23.

СлРЯ. — М., 2000. — Вып. 25. — С. 187.

Воротынский Михаил Иванович родился между 1516 и 1519 годами. Его род — одна из многочисленных ветвей Рюриковичей, представители которой владели землями, равнявшимися территории среднего европейского государства (Перемышль, Старый Одоев, Новосиль, часть Воротынска и др.). Воротынские служили Москве со времен Ивана III (с 1487). Несмотря на знатность и богатство, отец полководца не имел даже чина окольничего, а сам он получил боярский чин только за несколько лет до смерти.

Воротынский не участвовал в войнах с Литвой и Ливонским орденом, он сражался с татарами на южных и юго-восточных рубежах.

В 1542 он с отрядом из Одоева в составе авангарда (им командовал князь С. И. Микулинский) преследовал крымских татар, устроивших набег на южные окраины Руси. В 1543 служил первым воеводой под Белевом, в 1544 был наместником в Калуге, однако из-за местнического спора с К.И. Курлятевым и П.М. Щенятевым упустил уходивших с русским полоном татар и, видимо, из-за этого был назначен на менее почетную должность воеводы в Васильсурске. В 1550, будучи наместником в Костроме, вместе с другими воеводами отражал очередной крымский набег, а в 1551 служил в Одоеве и Рязани. В 1547–1560 принял участие в двух походах на Казань. В 1552 отличился при взятии Казани. Признавая заслуги полководца, царь назначил его воеводой большого полка при возвращении из Казани.

В 1553 (1554) — 1555 Воротынский сидел воеводой в Свияжске — месте опасном и беспокойном, ибо этот город являлся ключом к совсем недавно замиренной Казани, которую еще предстояло закрепить за Русским государством. В эти годы не раз восставали черемисы, населявшие территорию только что павшего Казанского ханства, и очевидно, Воротынский вместе с другими военачальниками участвовал в их подавлении.

В 1556–1562 Воротынский командовал в Одоеве, Калуге, Туле, защищая южные рубежи от набегов из южных степей. В 1559 упустил армию крымского «царевича» Магмет-Кирея, которая страдала от голода, но все же сумела уйти. Однако в эти годы степняки ни разу не смогли прорваться в центральные районы Русского государства.

Летом 1562 крымский хан Девлет-Гирей с 15-тысячной армией выжег значительную часть мценских посадов. Часть его людей разорила окрестности Болхова и Белева, но была разбита В.А. Бутурлиным и лишилась награбленного, в том числе и пленных. Основные же силы крымчаков с «полоном» ушли в степь. В наказание Воротынского лишили Новосиля, Одоева, Перемышля, той части Воротынска, которая ему принадлежала, и сослали с женой под арест (правда, в комфортабельных условиях) на Белоозеро, а его брата Александра (также с женой) — в Галич. Лишь через три года князя освободили, вернув значительную часть владений и добавив кое-какие взамен не возвращенных; кроме того, он получил боярский чин. Правда, в 1566 трех бояр (среди них был сам глава Боярской думы И. Ф. Федоров-Челяднин), двух окольничих и еще семерых представителей московской знати заставили подписать «поручную запись», что Воротынский не «отъедет» служить в Литву, Крым или куда-либо еще, а если бы это случилось, поручители обязывались уплатить 15 тысяч рублей.

Вновь началась служба на южных рубежах. Под руководством Воротынского был разработан и по решению Боярской думы в феврале 1571 вступил в силу «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе», получавшей дальнейшее развитие и регламентацию. Предусматривались точные сроки дежурств, система оповещения главных сил, меры предосторожности, условия оплаты и многое другое. Однако эти предписания не спасли Москву от сожжения ее крымскими ордами Девлет-Гирея в том же году — опричные войска с поставленной перед ними задачей не справились и допустили врага к столице. На следующий год оборона ее была поручена земским воеводам, но крымский хан, окрыленный успехом, решил повторить набег. Воротынский провел в Коломне сбор воинских сил (они насчитывали немногим более 22 тыс чел., не считая отряда М. Черкашенина), и царь Иван IV назначил его главнокомандующим. Главным помощником его стал лучший из опричных воевод Д. И. Хворостинин.