Михаил Алексеев - Лексика русской разведки. История разведки в терминах

Непосредственная же ответственность за сбор сведений о противнике на театре войны возлагалась на штаб-офицера над вожатыми, который подчинялся начальнику Полевого штаба. Подобная должность была впервые введена в «Воинском уставе» 1716 г. Петром I в главе XXXI «О капитане над вожами», но тогда в обязанности «капитана над вожами» не входил сбор сведений о неприятеле. В «Положении о полевом управлении войск в военное время» 1868 г. отмечалось, что штаб-офицер над вожатыми «заведует собиранием сведений о силах, расположении, передвижениях и намерениях неприятеля и распоряжается доставлением Армии проводников» [699]. «К его непосредственным обязанностям» относился «опрос пленных и лазутчиков и составление из показаний их общих сводов». Штаб-офицер над вожатыми должен был «проверять показания пленных и лазутчиков, следя за сведениями о неприятеле, сообщаемыми периодическими изданиями и собирая таковыя сведения всеми возможными путями» [700]. Штаб-офицер над вожатыми должен был «заботиться об отыскании для Армии надежных проводников из местных жителей», заведовать «содержанием этих проводников и распределять их к частям войск, по указанию Начальника штаба».

Денежные средства на содержание проводников и «на другие расходы» штаб-офицеру над вожатыми назначались Начальником штаба [701] .

2 ноября 1876 г., на следующий день после объявления частичной мобилизации в преддверии русско-турецкой войны 1877–1878 гг., Генерального штаба полковник Н. Д. Артамонов [702] был назначен штаб-офицером над вожатыми. Для сбора сведений о неприятеле Артамонов широко опирался на лазутчиков, совершавших длительные рейды по территории противника и являвшихся по сути агентами-ходоками. На общем фоне группы лазутчиков, привлеченных на территории Болгарии, особенно выделялся грек Константин Николаевич Фаврикодоров [703] .

В 1882 г. были впервые опубликованы его «Воспоминания лазутчика», которые в последующем многократно тиражировались [704]. Эти воспоминания настолько красочны и порой неправдоподобны, что представляются скорее вымыслом, фантазией, чем правдивым рассказом. Может быть, к этим «Воспоминаниям» и следовало бы отнестись как к литературному опусу, если бы не приложенное к ним Свидетельство Генерального штаба полковника Артамонова и отдельные опубликованные архивные документы с донесениями лазутчика, которые подтверждают изложенное автором. В свидетельстве бывшего штаб-офицера над вожатыми присутствуют лишь факты: когда, куда и с какой целью направлялся лазутчик в разведку, а также собранные им сведения. То же, только значительно подробнее, содержится и в опубликованных архивных документах. Артамонов не уделял особого внимания тому, как удавалось Фаврикодорову проникать на неприятельскую территорию, возвращаться назад или отправлять сообщение с курьером, а также не анализировал приведенные им легенды о нахождении в стане врага. Но именно об этом и рассказывает лазутчик Константин Николаевич Фаврикодоров.

Ему, как никому другому, удалось вникнуть в сущность деятельности лазутчика и подобрать нужные слова. «Что такое лазутчик, для чего он нужен и какими качествами он должен обладать, чтобы служба его приносила действительную пользу, — рассуждает К. Н. Фаврикодоров. — Лазутчиком называется человек, который под величайшим секретом посылается в неприятельскую армию, чтобы разведать об оборонительных и наступательных средствах врага и заблаговременно сообщить эти сведения своим. Зная силы врага, движения отрядов войск, материальные их средства, противная сторона может действовать почти наверняка и маневрировать сообразно обстоятельствам, не рискуя потерпеть неудачу, если сведения доставляются лазутчиками верно и быстро» [705] .

«Выбор лазутчика дело нелегкое, — справедливо далее замечает Фаврикодоров. — Нужен человек, который мог бы играть не только одну известную роль, но в случае надобности, сумел бы найтись во всяком положении; необходимо не только знание языка неприятельской страны, и знание отличное, но и полное знакомство с обычаями и характером жителей, умение перенять все их племенные особенности, так сказать, не казаться только, а в действительности быть тем, чем заставляют быть условия минуты. Лазутчик должен обладать смелостью, твердой волей и способностью настолько увлекаться своей ролью, чтобы и наедине с самим собой продолжать играть ее, потому, что опасность быть узнанным может прийти именно в то время, когда в уверенности, что никто на тебя не смотрит, сбросишь маску, чтобы отдохнуть от долгого напряжения» [706] .

Успешное привлечение грека к сотрудничеству с разведкой в качестве лазутчика опровергло рекомендации другого организатора разведки, полковника Генерального штаба П. Д. Паренсова [707], который в разработанной им накануне Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. «Инструкции агентам» утверждал, что «агентами могут быть только болгары». В Инструкции Паренсов вводил категорию постоянных агентов: «В нижепоименованных местах учреждаются постоянные агенты, которые, в свою очередь должны иметь других агентов во всех деревнях и городах, а также должны иметь всегда готовых людей для посылки донесений.

Постоянные агенты ведут ежедневный журнал всем военным приготовлениям турок, которые подробно указаны ниже…

Агентами могут быть только болгары, так как Россия будет воевать для улучшения их участи. Греки отнюдь не допускаются в число агентов. При вступлении русских воск в Турцию агенты должны, по возможности, оставаться на своих местах и продолжать наблюдать…

Писать лучше шифром, т. е. условными знаками, причем агенты могут переписываться между собою своими условными знаками, если хотят, а в Бухарест сообщать по прилагаемому шифру.

Шифр необходим при посылке по почте. В случае посылки сведений с верными людьми можно писать просто.

В случае посылки важного известия лучше посылать дубликатом.

Нет надобности, чтобы все агенты знали друг друга; это даже опасно в случае несчастия с кем-либо из агентов. Агенты должны помнить и сообщать болгарам, что русские идут помочь болгарам; русские завоеваний не хотят, и если бы болгары не были притеснены турками, то русские не шли бы воевать.

За все труды и за все собранные для войска продукты русские будут платить; агенты и люди, которые поработают на пользу России, будут вознаграждены» [708] .

В «Инструкции» однозначно определен мотив сотрудничества болгар с разведкой — идейный. Более того, агенты должны были сообщать болгарам об освободительной миссии русской армии. «Проект одобрен, но денег не дано», — сделал пометку Паренсов на проекте «Инструкции».