Михаил Алексеев - Лексика русской разведки. История разведки в терминах

«Шпион — слово нерусское и происходит от французского йpier, что значит ‘подсматривать, тайно наблюдать’, — поясняет Клембовский. — Во время Семилетней войны… лица, состоявшие при нашей армии и занимавшиеся тайным сбором сведений о противнике и местности, назывались “конфидентами”, что значит ‘доверенное лицо’ (confident). Наконец, есть чисто русское слово “лазутчик”.

Строго говоря, все три слова выражают одно и то же понятие; но, принимая во внимание, что в глазах общества имя шпиона неразрывно связано с представлением о личности безнравственной, даже подлой, нельзя не сочувствовать предложению генерала Леваля, который говорит, что, так как в случае поимки неприятелем офицеры, не носящие присвоенной им военной одежды, судятся как шпионы, а между тем решаются на такую опасную роль не из корыстолюбия, а из благородных побуждений (патриотизм, чувство долга, выручка своих и т. п.), то было бы более справедливым называть их не малопочтенным именем шпионов, a еmissaire, т. е. тайными агентами или лазутчиками. Нам кажется, что можно пойти еще дальше в этом направлении и называть “лазутчиками” не одних офицеров, а вообще всех тех лиц, которые руководствуются такими же благородными побуждениями. Понятно, что подчас трудно точно разграничить эти две категории» [760]. Клембовский справедливо считает, что не следует называть шпионами тех, кто, добывая сведения о противнике, действует из «благородных побуждений».

Клембовский неистощим в детализации разновидностей шпионов, которые, как он считает, «разделяются на Добровольных и подневольных; Простых и двойных; Временных и постоянных; Подвижных и неподвижных, или местных» [761]. Он подробно анализирует мотивацию сотрудничества разных людей с разведкой и формулирует отдельные рекомендации по их использованию:

«Добровольные шпионы. По побуждениям, которые заставляют людей добровольно взяться за дело шпионства, они могут быть подразделены на четыре вида. Во-первых, некоторые смотрят на шпионство как на ремесло, которому они посвящают себя и в котором находят средство для удовлетворения своих материальных нужд. Таковы, например, агенты тайной пограничной полиции. Понятно, что степень их усердия зависит от количества получаемого ими содержания: чем лучше они оплачиваются или чем больше надеются на увеличение жалования или на наград<���ы>, тем больше дорожат своим местом и тем ревностнее исполняют свои обязанности. В общем, так как эти люди уже испытаны, известны начальству и обладают опытом, то их показания заслуживают веры.

Во-вторых, есть люди, служащие лазутчиками из патриотизма или из ненависти к иноземцам. Их содержание обходится сравнительно дешево, так как они не стремятся к наживе, а сообщаемые ими сведения обыкновенно верны, ибо составляют результат добросовестной и усердной службы.

Иногда добровольно посвящают себя роли шпионов люди озлобленные несправедливостью, снедаемые завистью или увлеченные политическими страстями. На их постоянство труднее рассчитывать, а степень доверия к их показаниям должна быть тем больше, чем извинительнее повод, побудивший их принять на себя роль шпиона.

Шпионы подневольные. Определение этой категории шпионов, — пишет Клембовский, — находим в следующих словах Фридриха II: “Когда нет никакой возможности добыть сведения о неприятеле в его же крае, остается еще одно средство, хотя оно и жестоко: надо схватить какого-нибудь мещанина, имеющего жену, детей и дом; к нему приставляют смышленого человека, переодетого слугой (обязательно знающего местный язык). Мещанин должен взять его в качестве кучера и отправиться в неприятельский лагерь под предлогом принесения жалоб на притеснения с вашей стороны. Вы предупреждаете его, что если он не вернется со своим провожатым, побывавши у неприятеля, то вы задушите его жену и детей, разграбите и сожжете его дом…

Сообщения таких людей, делаемые неохотно, бывают большей частью неполны, недостаточны. Вообще эти шпионы малополезны; они или вовсе не возвращаются, если слишком запуганы, или возвращаются, так сказать, с пустыми руками, т. е. без вестей, причем всегда умеют подыскать разные обстоятельства в свое оправдание, а проверить справедливость их слов трудно» [762] .

«Простыми шпионами называются те, — разъясняет свою градацию шпионов Клембовский, — которые служат одной стороне; двойными — те, которые для получения двойного вознаграждения служат обеим сторонам. Последние скорее вредны, чем полезны, так как они всегда оказывают одной армии больше услуг, чем другой; их двойственная роль, обличающая низкую нравственность, не позволяет верить их сообщениям. Единственная выгода содержания двойных шпионов заключается… в том, что ими можно пользоваться для передачи неприятелю ложных известий.

Постоянные шпионы служат правительству или армии более или менее продолжительное время и исполняют не одно, а много поручений. Они лично известны, испытаны и потому заслуживают сравнительно полного доверия; к тому же продолжительная служба вырабатывает в них наблюдательность, изворотливость и вообще ловкость по отношению к шпионству. Часто они принимают на себя роль начальников и руководителей временных шпионов. К последней категории принадлежат люди, исполняющие только одно тайное поручение. От дальнейших их услуг приходится отказаться или вследствие их неспособности к роли шпионов, или потому, что они не решаются вторично идти к противнику, или, наконец, потому, что они могут выполнить только одну определенную задачу» [763] .

Деление на неподвижных и подвижных (или местных) шпионов Клембовский связывает со способом действия этой категории тайных агентов: «Они действуют постоянно в одном и том же участке, проживая в нем или являясь туда очень часто под предлогом какого-нибудь дела, например, торгового, промышленного или научного. Такие шпионы могут быть названы неподвижными, или местными.

В мирное время большинство шпионов принадлежит к этой категории. Во время войны они могут оказать громадные услуги в тот период, когда действия будут перенесены в подведомственный им район, так как они изучили его в совершенстве, давно всем знакомы, имеют связи и не возбуждают никаких подозрений. Но если они живут постоянно в соседнем государстве, то должны делать письменные донесения, причем очень часто им приходится прибегать к содействию других лиц для передачи этих донесений. Личные доклады, влекущие за собой более или менее частые отлучки с места жительства, могут возбудить подозрения.

Подвижные шпионы переходят в мирное время из своего государства в соседнее, а в военное время проникают в район, занятый неприятельской армией только в минуту необходимости, когда нужно собрать какие-либо сведения; по исполнении поручения они возвращаются к своим, где и остаются, пока не получат новой задачи.