Игорь Текалов - Золото сечи [СИ]

Перед тем, как покинуть отчий дом, она открыла большой сундук в родительской комнате и достала оттуда, с самого дна, увесистый, туго набитый серебряными монетами мешочек — все сбережения отца. Подумав, прихватила оттуда и небольшой пистолет — пистоль — тот, что когда-то был у Игната.

Нижний Дон, октябрь 1775 г.

Венчаться Игнат и Дарья не пошли. При венчании ведь нужно исповедоваться. А как же исповедоваться? Рассказать, что без родительского благословения сбежали? Но соседи считали их мужем и женой. А как же иначе?

Приехала венчанная пара жить на новое место, и живёт себе — так думали станичники. Никто с расспросами к новым поселенцам не приставал.

В зиму брать пчёл было не выгодно, и Игнат решил отложить покупку до весны. Первый месяц с момента, как они с Дарьей поселились в купленном глинобитном домишке, он провёл за столярными работами — делал своими руками пчелиный улей. Вслепую это поначалу не получалось, дело продвигалось долго. Игнат ощупывал и гладил каждую дощечку по многу раз, прежде чем снять с неё очередную тонкую стружку, но упорно шёл к своей цели.

— Не мучайся! — сказала как-то жена. — Забьём поросят, продадим мясо, купим готовые ульи.

— Не в том дело, что легче, — ответил Игнат. — Нужно же мне как-то к жизни приспосабливаться.

После этого Дарья его всерьёз зауважала. Сама она тоже не сидела сложа руки — приходилось одной справляться по хозяйству: и свиней кормить, и корову доить, и сено в коровник носить, и навоз убирать… Но какой бы уставшей Дарья не ложилась в постель, мужу внимание уделить она не забывала.

В одну из ночей, когда шёл второй месяц их совместного проживания на новом месте, удовлетворённый Игнат готов был уже уснуть, как услышал, что Дарья, уткнувшись в подушку, шмыгает носом. Он обеспокоенно коснулся лица жены. Рука стала мокрой от слёз.

— Что случилось? Ты плачешь?

— Ничего, это я так.

— Я понимаю, тебе одной тяжело с таким хозяйством справляться. Не нужно было столько скотины заводить. Ладно — корова, а свиньи? Завтра же обоих забью!

— Ни при чём тут они, Игнатушка! Не с усталости мои слёзы.

— Что тогда?

— Обида меня гложет. Я в тебе души не чаю, из дома убежала, позору не испугавшись, а ты ко мне как к скотине — попользовался, и спать. Зря, видно, отец Арсений меня приютил. Лучше бы мне в младенчестве умереть — всё равно никому не нужна я. И тебе только как вещь нужна, на время. Бросишь ты меня скоро, уедешь к себе, откуда ты там…

— Да куда же мне ехать?!

— Отколь мне знать, куда? Второй месяц как муж и жена живём, а ты от меня всё скрываешь: кто ты, зачем пришёл в наши края, ради чего жизни чуть не лишился… Не доверяешь, значит. Зачем тогда всё это? А я-то, дура, думала ребятёнка от тебя родить…

Игнат приподнялся на кровати, невидящими глазами посмотрел на жену, представил её заплаканное лицо, которого он никогда не видел… Раньше Дарья представлялась ему в образе Айгуль, только лет на 10 моложе. Теперь же, когда Игнат выучил на ощупь все изгибы, впадинки и выпуклости Дарьи, воображение рисовало именно её. Он придвинулся к жене, обнял её сзади. — Успокойся, — прошептал Игнат. — Пришло время тебе всё рассказать…

Утром, встав, как обычно, ни свет ни заря, Дарья тихо выскользнула из постели, пошла в конюшню, запрягла Зорьку, и выехала на подводе со двора. Игнат продолжал спать сном младенца — рассказав жене о кладе, он словно камень снял с души.

Проспал он почти до обеда. Проснулся, разбуженный мычанием не выгнанной в стадо коровы.

— Даша! — взволнованно позвал Игнат. — Ты где?

Дарья в это время была уже далеко — в соседней станице.

Курени здесь были зажиточные, каких Дарья раньше и не видывала: двухэтажные, с каменными низами, деревянными верхами и четырёхскатными камышовыми крышами. Первый этаж был невысок, скорее это был полуэтаж-каменный фундамент с окнами у самой земли. Между ним и деревянным верхом курень опоясывал узкий балкончик — балясник, с которого было удобно закрывать ставни окон верхнего этажа. Невысокие плетни из лозы защищали от скотины палисадники с кустами роз, кое-где уже подготовленными к зиме — бережно укрытыми опилками у корней. Почти у каждого куреня — деревянная лавочка.

Хоть Дарья никогда раньше в этой станице и не была, дом брата она нашла быстро. Отец Арсений когда-то рассказывал соседу о своей поездке в гости к сыну, она и запомнила приметы, как найти — по забору из ракушечника между соседскими плетнями, третий курень налево, как войдёшь в село со стороны Дона.

— Хозява-аа-а! — крикнула Дарья из-за деревянной калитки.

Из глубины двора донёсся быстро приближающийся лай собаки, судя по звуку — не малого размера.

— Харош бряхать [26] Хватит лаять. ! — раздался голос Степана.

Лай прекратился.

— Кого там черти принесли? — довольно громко проворчал хозяин, идя к калитке.

Щёлкнула щеколда и перед Дарьей появился сводный брат, одетый в серый чекмень [27] Верхняя мужская одежда из сукна, среднее между халатом и кафтаном .

— Дашка?! — опешил он. — Батя приезжал, тебя искал… Набегалась, зараза? — Да ладно тебе, охолонь! Святоша нашёлся… Забыл как ко мне в спальню бегал?

Степан испуганно оглянулся.

— Успокойся, не слышит твоя, — улыбнулась Дарья. — Так и собираешься всю жизнь с ней прожить? Она ведь даже родить тебе не может.

— Да ты, глупая баба, совсем ошалела?!

— Кто из нас ещё глупый! — как ни в чём не бывало, фыркнула Дарья. — Убери лучше собаку, да в дом меня веди — разговор важный есть.

— Собака на привязи, — ответил Степан, впуская во двор нежданную гостью. — Только, ежили разговор взаправду серьёзный, то здесь говори — Нюрка в доме сейчас.

Степанова жена к Дарье относилась настороженно с самого начала их знакомства. Женское чутьё подсказывало ей, что добра эта бестия с пронзительным взглядом тёмных, как у цыганки, глаз, в дом не принесёт, а вот беду накличет — запросто.

Рассказ Дарьи Степан слушал внимательно, не перебивая. Впрочем, перебивать необходимости и не было — мысль свою она изложила предельно чётко: найти клад и поделить на двоих поровну. После того, как Дарья замолчала, брат ещё минуту стоял в задумчивости. В это время скрипнула дверь, и на крыльце появилась его жена.

— А чего это вы здесь стоите? — удивлённо спросила она. — В дом не идёте…

— В летней кухне постель приготовь! — распорядился Степан. — Дашка у нас поживёт немного.

— Так у нас и в доме место найдётся.

— Я сказал — в летней кухне! — грубо осадил жену Степан.

Поджав губы, та ушла в дом.

— Зачем мне у вас жить? — не поняла Дарья. — Если согласен, так сразу и поедем. А нет, так другого найду.