Александр Афанасьев - ЗНАК ВОПРОСА 1997 № 02

Беглецы, однако, далеко не ушли. 8 июля группа Альбанова, добравшись до Земли Александры, одного из островов архипелага Земли Франца-Иосифа, настигла там Конрада и его напарника. Зная, как карается предательство, оба на коленях молили о пощаде. Неожиданно для всех Альбанов простил их. Почта осталась нетронутой.

Дальше, к мысу Грант, Альбанов и его спутники решили добираться, разделившись на две группы. Одна пошла по пролегшему через Землю Александры леднику пешком, другая, с Альбановым, — по воде на каяках. Когда Альбанов достиг мыса Грант, людей, шедших по суше, там не было. Не пришли они и позже. О судьбе этой группы также ничего не известно. После напрасного ожидания Альбанов с оставшимися людьми продолжил путь к мысу Флора, что на острове Нордбрук, — конечной цели похода на каяках. В самом начале плавания группа попала в полосу густого тумана, затем сорвался шторм. До мыса Флора добрался лишь один каяк, на котором находились Альбанов и Конрад. Таким образом, из 11 человек, которые покинули «Св. Анну», в живых осталось двое. Об остальных ничего неизвестно.

К счастью, на мысе Флора Альбанов и Конрад нашли теплую хижину, кое-какое снаряжение и большой запас продовольствия. Все это оставила зимовавшая когда-то там английская арктическая экспедиция Джексона. Кроме того, что, пожалуй, важнее всего, в хижине находилась почта и записка Седова, побывавшего на острове по пути к полюсу. Интуиция подсказала Альбанову, что еще в этом году «Св. Фока» должен на обратном пути зайти на мыс.

Как ни странно, предвидение штурмана сбылось: 20 июля 1914 года «Св. Фока» действительно бросил якорь у мыса Флора. А вскоре Альбанов и Конрад были на Большой земле, то есть на материке.

Теперь вернемся к загадкам и тайнам, окружающим экспедицию Брусилова.

Вначале о почте. Если до мыса Флора путь почты можно было проследить буквально шаг за шагом — о ней постоянно и скрупулезно писал в своем дневнике Альбанов, то здесь этот путь почему-то резко и навсегда обрывается. Как будто писем не было вовсе! Как вспоминал позже находившийся на «Св. Фоке» известный исследователь Арктики Владимир Визе, когда Альбанов поднялся на борт этого судна, пакет с выпиской из вахтенного журнала находился у него на груди. А ведь до этого все бумаги со «Св. Анны» были запаяны в жестяной коробке. Выходит, что Альбанов жестянку вскрыл и письма уничтожил. Зачем? Ответ может быть один: в письмах было что-то такое, что могло бросить на штурмана тень, опорочить его, скомпрометировать. И вероятно, это было настолько серьезно, что Альбанов пошел на крайние меры: не дал письмам дойти до адресатов.

Надо заметить, что Альбанов был личностью насколько незаурядной, сильной и волевой, настолько загадочной и малопонятной. Его жизнь была словно окутана какой-то непроницаемой завесой. Сестра Альбанова, Варвара Ивановна, и та почему-то старалась как можно меньше говорить о своем брате. Не стала она многословней и после его смерти.

В 1917 году Альбанов издал свой дневник отдельной книгой. Затем эта книга переиздавалась еще несколько раз. В то время штурман служил на севере. В 1918 году он оказался вдруг на Енисее, где работал в геологической экспедиции. Осенью 1919 года он погиб при невыясненных обстоятельствах.

Не менее странно повел себя, вернувшись на материк, Конрад. Этот замкнутый, угрюмый человек никогда никому не рассказал ни о жизни на дрейфующей шхуне, ни о том, как проходил ледовый поход к суше. Родственникам Ерминии Жданко и Георгия Брусилова при всем их старании даже не удалось повидаться с ним. Конрад всячески избегал встреч с этими людьми. Лишь в 30-х годах брат лейтенанта Брусилова, Сергей Львович, сумел разыскать Конрада в Архангельске, однако ничего существенного от него не узнал. После их разговора Сергей Брусилов пришел к мнению, что матрос что-то скрывает. Ему показалось, что на «Св. Анне» произошли события неприглядные, возможно, даже трагические, к которым были причастны как Альбанов, так и Конрад. Потому-то они оба так упорно отмалчивались.

Правда, в Музее Арктики в Санкт-Петербурге хранится дневник Конрада. Однако в нем нет и слова о том, какими были взаимоотношения между людьми на шхуне и затем во время ледового похода. Один сухой перечень дат и ничего не значащих событий: «число, час, идем, отдыхаем, едим» и тому подобное. Нет ни слова и о своем побеге с напарником от группы Альбанова. И что интересно, дневник этот написан чернилами. Из этого следует, что писался он уже на материке. Вернее, переписывался с другого дневника, походного, писавшегося карандашом. А вот походный дневник исчез бесследно. Его, как и письма, тоже никто не видел.

Так что же все-таки произошло со «Св. Анной» после того, как ее покинули Альбанов и его спутники? Догадок на сей счет больше, чем надо, однако все они только догадки.

Начать хотя бы с того, что судно могло быть раздавлено льдами и затонуло. Вариант наиболее вероятный. Судно могло также сгореть из-за небрежного обращения с огнем. Люди были крайне обессилены, и кто-то мог уронить лампу или упасть с ней. Да и любая случайность могла привести к пожару. Если судно и не погибло, то людей на нем все равно ожидала смерть — если не от голода, то от холода. Или от того и другого вместе. Возможно, так оно и было — некоторые свидетели утверждали, что в 1937 году видели вблизи Земли Франца-Иосифа вмерзшее во льды судно, похожее на «Св. Анну».

Существует и такое предположение: летом 1915 года шхуна освободилась от ледового плена и вышла в Северную Атлантику. А это было время, когда в Европе шла первая мировая война, и немецкое командование объявило противнику неограниченную подводную войну — их субмарины топили все без разбору корабли своих врагов независимо от их типа и вооружения. Предполагается, что, когда «Св. Анна» приблизилась к Европе — а шла она под Андреевским флагом, поскольку на судне не было известно о начале войны, — ее потопила немецкая подводная лодка.

Не исключено, что судно не только вышло на чистую воду, но и благополучно достигло берегов Европы, и только охватившая континент война не позволила ему вернуться на Родину. На эту мысль наводит такой случай.

Как-то в коммунальную квартиру в Москве, на Арбате, в которой по странной прихоти судьбы были поселены во времена пресловутых «уплотнений» племянник Георгия Брусилова и сводная сестра Ерминии Жданко, пришло письмо из Таллина. Его прислала дальняя родственница Жданко Нина Молчанюк. Она писала, что незадолго до начала второй мировой войны в Ригу к ее тете, Александре Жданко, приезжала погостить из Франции… Ерминия Брусилова (!) с ребенком. «К большому моему теперешнему огорчению, — писала Молчанюк, — я не поняла тогда всей сенсационности сообщения, да и сама тетя Саша не придала этому большого значения: приезжала и приезжала, а почему бы и нет?»