Альманах «Знак вопроса» - Знак вопроса, 1995 № 01

В рапорте М. Б. Барклая де Толли и в донесении М. И. Кутузова Александру I атака А. П. Ермолова на батарею Раевского описывается в одних и тех же выражениях, иногда повторяются без изменения даже целые предложения из рапорта А. П. Ермолова. Нет сомнения, что М. Б. Барклай де Толли и К. Ф. Толь, писавший донесение Кутузова М. И. Александру I, опирались на рапорт А. П. Ермолова, когда описывали сражение за батарею Раевского.

А. П. Ермолов в своем рапорте пишет: «Взяв один только 3-й батальон Уфимского пехотного полка, остановил я бегущих и толпою в образе колонны ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко, батареи его делали страшное опустошение, но ничто не устояло».

В рапорте М. Б. Барклая де Толли: «Начальник Главного штаба 1-й армии генерал-майор Ермолов с обыкновенною своею решительностью, взяв один только 3-й батальон Уфимского полка, остановил бегущих и толпою в образе колонны ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко, батареи его делали страшные опустошения, но ничто не устояло».

В донесении М. И. Кутузова Александру I написано следующее: «Начальник Главного штаба генерал-майор Ермолов, видя неприятеля, овладевшего батарей, важнейшей во всей позиции, со свойственною ему храбростью и решительностью, вместе с отличным генералом Кутайсовым взял один только Уфимского пехотного полка батальон, и, у строя сколько можно скорее бежавших, подавая собою пример, ударил в штыки. Неприятель защищался жестоко, но ничто не устояло противу русского штыка».

Следовательно, высшее начальство судило об атаке Ермолова прежде всего по рапорту самого А. П. Ермолова. Однако ни в рапорте М. Б. Барклая де Толли, ни в донесении, ни в работах, написанных много позже — нигде не говорится об отступающих егерских полках.

А. П. Ермолов начинает описание атаки на батарею Раевского так: «Проезжая центр армии, я увидел укрепленную высоту, на коей стояла батарея из 18 орудий в руках неприятеля, в больших уже силах на ней гнездившегося. Батареи неприятеля господствовали уже окрестностью сея высоты и с обеих ее сторон спешили колонны распространить приобретенные им успехи».

В «Записках», изданых в 1864–1868 годах, атака Ермолова описана совершенно иначе, чем в рапорте: «Приближаясь ко 2-й армии, увидел я правое крыло ее на возвышении, которое входило в корпус генерала Раевского. Оно было покрыто дымом и охранявшие его войска рассеянные».

Итак, Ермолов из-за дыма не мог видеть, что происходило на батарее. Об этом писал и генерал Н. Н. Раевский: «При приближении неприятеля на выстрел моих орудий пальба началась, и дым закрыл от нас неприятеля, так что мы не могли бы видеть ни расстройства, ни успехов его». Из слов Раевского можно заключить, что неприятель воспользовался мигом удачи: в пылу борьбы, в густом дыму защитники не заметили, как небольшой отряд прорвался на батарею.

Размеры укрепления, на котором стояли 18 орудий, не позволяли неприятелю «гнездиться на нем в больших силах». Генерал Раевский поставил на вершине кургана столько орудий, сколько можно было уместить. Больших сил неприятеля на укреплении не было и не могло быть.

Капитан Ш. Франсуа из 1-й пехотной дивизии Морана, силами которой неприятель предпринял атаку на батарею Раевского, был одним из немногих, кто вместе с генералом Ш.-О. Бонами овладел батареей и кому посчастливилось пробиться к своим. Ш. Франсуа умел не только храбро сражаться, но был и талантливым писателем. Его походный «Журнал», состоящий из 1000 страниц, был издан во Франции в 1903 и 1984 годах.

Капитан Франсуа пишет, что на батарею прорвался 30-й линейный полк с генералом Бонами. «Но другие полки, имевшие свои схватки с русскими, — продолжает капитан Франсуа, — не последовали за ними, и нам помогает только один батальон 13-го легкого». 13-й легкий полк был известен своею храбростью. 24 июня 1812 г. он первым переправился через Неман и вступил на русскую землю.

Лейтенант Итальянской королевской гвардии наполеоновской армии Ц. Ложье де Белькур (1789–1871) не принимал участия в атаке Морана, так как королевская гвардия находилась в резерве. Лейтенант имел возможность наблюдать за атакой Морана с холма, где была расположена итальянская батарея. В своем «Дневнике офицера Великой армии» Ложье пишет: «Несчастный полк, которым я только что восторгался, в данный момент подставляет себя на убой… Только несколько человек 30-го полка проникли в форт со своим генералом».

Согласно французским источникам, войска Наполеона сражались с достойным противником. Капитан Франсуа так описывает атаку на батарею Раевского: «Русская линия хочет нас остановить; в 30 шагах от нее мы открываем огонь и проходим. Мы бросаемся к редуту, взбираемся туда через амбразуры, я вхожу туда в ту самую минуту, как только что выстрелили из одного орудия. Русские артиллеристы бьют нас банниками, рычагами. Мы вступаем с ними в рукопашную и наталкиваемся на страшных противников. Я участвовал ни в одной кампании, но никогда еще не участвовал в таком кровопролитном деле и с такими выносливыми солдатами, как русские».

Генерал Раевский Н. Н., защищавший Курганную высоту, был опытным, закаленным в боях воином. В 25 лет он стал полковником и командиром полка. Генерал хорошо зарекомендовал себя в Персидском походе В. А. Зубова в 1796 году, в наполеоновских войнах 1806–1807 годов, где командовал егерскими полками в авангардных и арьергардных боях под началом князя П. И. Багратиона, в шведской войне 1808–1809 годов, в войнах с турками 1787–1791 и 1806–1812 годов, в войне 1812 года, до Бородинского сражения при деревне Салтановка, где дрался с французским «железным» маршалом Л.-Н. Даву. Подвиг генерала Раевского и двух его сыновей был широко известен в армии. 4 (16) августа генерал оборонял город Смоленск, который штурмовал один из талантливейших маршалов наполеоновской армии М. Ней.

Наполеон говорил о генерале Раевском Н. Н.: «Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы».

В 1814 году генерала Раевского Н. Н. назначили комендантом Парижа. Бесспорно это был талантливый военный, считавший высшей честью для себя служение отечеству.

Всякий раз, когда читаешь в записках Ермолова А. П. об его лихой атаке на батарею Раевского, встает вопрос: «Где же в это время был генерал Раевский Н. Н.?»

Существует мнение, что генерал Н. Н. Раевский командовал батареей, стоящей на Курганной высоте, и покинул свой пост, когда увидел французов поблизости. На самом деле генерал командовал корпусом, прикрывающем батарею, и ему совсем не обязательно было находиться рядом с артиллеристами. Генералу необходимо было разобраться в сложившейся обстановке.

Почему генерал Раевский не сделал того, что сделал генерал Ермолов, т. е. не ввел в бой резервы? Почему Ермолов всегда утверждал, что его атака на Курганную высоту имела место в 12-м часу, а большинство участников этой атаки считают, что она была раньше?