Сергей Бузиновский - Знак вопроса, 1995 № 03

Аналогичным же образом можно заморозить сперму или яйцеклетку. Первый массовый эксперимент такого рода провели американцы. На сегодняшний день в стране живут около 500 граждан, чьи папы погибли на вьетнамской войне не то что до их рождения, но даже до зачатия. Таким образом, опыты, начатые в ветеринарии — там издавна замораживают сперму элитарных производителей, чтобы использовать ее для искусственного осеменения, — были продолжены на людях и дали ожидаемые результаты.

Ну а если дела обстоят так, значит перед нами открывается еще один путь к бессмертию. Ведь в замороженном виде можно хранить не только кровь или сперму, но и вообще практически любую биологическую ткань.

Ткань эта состоит из клеток. В каждой же клетке есть генетический набор хромосом, который, собственно, и определяет если не личность как таковую, то ее характерные биологические признаки: рост, размер и форму носа, цвет кожи, глаз и волос…

Обычно, когда размножение людей ведется «старым казачьим способом», для передачи генетически закодированной информации по наследству используется набор хромосом, содержащийся в сперматозоиде или в женской половой клетке. Но при этом в дальнейшем формировании зародыша и его развитии участвуют два набора хромосом — отца и матери. Так что точного повторения ждать не приходится: в потомстве смешиваются гены как минимум двух предков. Кроме того, согласно законам Менделя в формировании характерных признаков могут также участвовать генетические признаки, передаваемые через поколение, т. е. дедушек и бабушек.

Но можно в принципе вести и тиражирование абсолютно точных копий того или иного организма. Способ, которым это делается, называется «клонирование» и заключается в следующем. Как установили биологи и медики, природу можно заставить размножать организмы не только при помощи половых клеток, но и любых других. Наиболее полно этот способ отработан на растениях. Там это выглядит так. Пинцетом берут несколько клеток с любой части растения — обычно их отщипывают с верхушечной части стебля — и помещают в питательную среду. Клетки начинают активно расти и размножаться, образуя поначалу большое количество бесформенной биологической массы. Но массу эту можно превратить в растение, если в нужные сроки добавлять в сосуд с питательной средой еще и гормоны, управляющие ростом и развитием растения. И тогда через 3–4 месяца можно получить, скажем, морковку, которая ни по своему виду, ни по вкусу не будет отличаться от той, что была выращена из семени.

По мнению ученых, нет принципиальных трудностей и в том, чтобы повторить подобный «фокус» с клетками животного или человека. Существуют лишь затруднения технологические (никак не удается с помощью автоматики в точности скопировать те условия, которые создаются природой внутри матки по мере формирования и роста плода), а также этические (церковь и другие общественные институты выступают категорически против выращивания людей «в пробирке»).

Но рано или поздно все эти затруднения могут быть преодолены, и тогда появится возможность вырастить хоть тысячу, хоть десять тысяч близнецов, неотличимых от того субъекта, чьи клетки послужили основой для развития плодов в пробирках и инкубаторах. Причем вовсе не обязательно, чтобы субъект этот был жив. Вполне достаточно тех клеток, которые могут быть добыты из замороженной или иным образом законсервированной крови.

Более того, в 1985 году весь мир облетела весть о том, что шведскому ученому С. Паабо удалось «вытащить» ген человека из клеток египетской мумии, многие годы хранившейся в берлинском музее. Для этого он использовал своеобразную методику, позволяющую тиражировать гены даже при их недостатке, — полимеразу или полимеразную цепную реакцию (ПЦР). Вкратце ее суть заключается в следующем.

Известно, что содержащаяся в ядрах наших клеток дезоксирибонуклеиновая кислота (ДНК) представляет собой нечто вроде биополимера — длинную цепочку атомов, составляющих «буквы» генетического кода или нуклеотиды. Линейная последовательность этих нуклеотидов и образует ген, в котором записана структура того или иного белка.

Отличительная черта ДНК — его двойственность. Две цепочки биополимера удерживаются друг против друга благодаря связям комплементарных паразотистых оснований — тех самых «букв» генетического кода, о которых говорилось выше, поскольку азотистое основание и является частью нуклеотида.

Таких «букв» всего четыре; они и обозначаются прописными буквами алфавита — А, Г, Т и Ц. Причем в природе отмечена строгая закономерность: А всегда соединяется с Т, а Г с Ц. Эго обстоятельство и используется для проведения ПЦР. Так как ДНК с точки зрения химии — типичный полимер, то фермент, выступающий в качестве катализатора реакции полимеризации, назвали «полимераза».

Полимеризация носит цепной характер, то есть продукты реакции тотчас снова вступают в нее, являясь источником ее продолжения. Отсюда и название — полимеразная цепная реакция или ПЦР.

Однако само по себе использование дает мало результатов, если вам не известен «праймер», то есть начало генетической цепочки. Говоря образно, та самая буква, с которой начинается все слово. Или начальная строчка какого-либо стихотворения, зная которую, можно потом будет если не вспомнить, то найти данное стихотворение в библиотеке. Например, достаточно процитировать: «Мой дядя самых честных правил…» — и любой библиотекарь протянет вам томик А. С. Пушкина, содержащий роман в стихах «Евгений Онегин».

В опыте с клеткой роль такого библиотекаря, который все знает, играет фермент ДНК-полимсраза. Но не первая попавшаяся, а особенная, выделенная из теплолюбивых бактерий, живущих в горячих источниках. Термостойкость этих микроорганизмов определяет термическое разделение цепей ДНК, где одна цепь — старая материнская — потом снова может быть пущена в дело, а другая — новая, синтезированная в предыдущем цикле, — отбираться для накопления материала.

Впрочем, для скорости можно использовать для дальнейшей полимеризации обе половинки. И тогда за десяток циклов вы получите более тысячи копии нужного вам гена, а за тридцать циклов — миллиард! Но при этом возрастает вероятность тиражирования какой-либо случайной ошибки.

Итак, имеется способ, позволяющий воскресить многих из мертвых. Было бы, конечно, заманчиво такой возможностью воспользоваться. Первыми это сделали… фантасты! Так уж повелось в нашей жизни, что люди этой профессии первыми подхватывают новинки, популяризируют их с помощью занимательного сюжета. Именно так и поступил американский литератор Майкл Крайтон.

Правда, он почему-то не рискнул оживить египетскую мумию или первобытного человека, неплохо сохранившегося во льду альпийских ледников, несмотря на почтенный возраст — 5300 лет. Нет, он решил взяться за динозавров.