Сергей Бузиновский - Знак вопроса, 1995 № 03

Две чаши выпивает Маргарита на балу, из черепа — кровь барона, ставшую вином, и чудодейственную прозрачную жидкость в лафитном стакане. Дважды выпивают и вина, присланного Воландом: одна чаша — беспамятство, обморок, смерть, вторая — жизнь: «Тут мастер поднялся, огляделся взором живым и светлым…»

Две чаши — атрибуты Диониса. Исследователь мифов Г. Кайзер пишет: «Душа, выпивая эту чашу, пьянеет, она забывает свое высокое божественное происхождение, желает только воплотиться в тело посредством рождения и идти по тому пути, который приведет ее к земному жилищу, но там, к счастью, находит она вторую чашу, чашу разума, выпив ее, душа может излечиться или отрезвиться от первого опьянения, и к ней тогда возвращается воспоминание о ее божественном происхождении, а вместе с ним и желание возвратиться в небесную обитель…»

Дионис — спаситель душ, проводник в «небесный дом».

«Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе доли в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше…»

«Пейте, это моя кровь», — говорил Иисус. В христианской символогии вино — кровь Христа, виноградной лозы, а Бог-Отец — виноградарь. Следы древних мистерий легко обнаруживаются в христианстве: вино представляло Вакха, его Дух, Сокровенное Знание. И сам бал Воланда — не «черная месса», не обезьянье передразнивание церковных обрядов — как пытаются доказать многие булгаковеды. Эго — мистерия, посвящение Маргариты в тайны Духа. Бегемот: «Помилуйте, королева, — прохрипел он, — разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!» «Спирт» — спирит, дух. Чистый Дух, животворящий тело: «Живое тепло потекло по ее животу, что-то мягко стукнуло в затылок, вернулись силы, будто она встала после долгого освежающего сна…»

В сцене с буфетчиком: «пахло ладаном и крепчайшими духами».

Святой Дух?.. В греческом оригинале Евангелия от Иоанна Он назван Утешителем. По-гречески — «Параклетоо. Коровьев — «клетчатый», «в клетчатой паре» — Булгаков не устает это повторять.

«Утешитель же, Дух Снятый, которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит все, что Я говорил вам».

У евангелиста Иоанна (Иван? Иоанн Воланд?) обещано пришествие Того, Кого в символике христианства обозначают птицей или двойной «S» — Sancta Spiritus. У Коровьева — «усики-перышки», а Воланд — «volans», «крылатый». Не «сатана» — Sancta!..

Или индусский Санат? Сын Брамы, один из «божественных девственников», принципиально отказавшихся размножаться? «Вы, конечно, человек девственный», — сказал мастер Ивану именно в том эпизоде, где впервые прозвучало слово «сатана». А разве не понятно: «Любая женщина в мире, могу вас уверить, мечтала бы об этом, — рожу Азазелло перекосило смешком, — но я разочарую вас, этого не будет». Булгаковский «сатана» — Санат? Абзацем ниже Иван «начал бормотать про какую-то поездку в санаторию…»

За непослушание Брама сбросил «сынов-девственников» на землю, обрек на бесконечное рождение в человеческом облике. И неудивительно, что «… нет ни одной восточной религии, — говорил Берлиоз, — в которой, как правило, непорочная дева не произвела бы на свет бога…»

«Боги, боги мои!» Спасители, мученики, победители чудищ, владыки времени, благодетели, проводники душ, учителя тайной мудрости… Боги удваиваются, утраиваются, удесятеряются — в разбитом зеркале мифов. Вселенское Варьете, бесконечный номер с переодеванием: «Как меняется облик всех летящих к своей цели!»

«Бог один, — ответил Иешуа…»

Сорвана вторая печать Воланда: «Один, один, я всегда один!»

Сквозь разноцветный флер мифов просвечивает нечто иное…

В № 3–4 «Знака вопроса» за 1993 г. был опубликован журнальный вариант первой части документальной повести о Роберте Бартини — знатоке магии, ученом. конструкторе фантастических аппаратов. Он появился в России словно ниоткуда, сделал «самолет-невидимку» и «нуль-гравитатор», создал новую, совершенно ошеломляющую модель шестимерной Вселенной и послужил прототипом булгаковского Воланда, гриновского Друда, ефремовского Дара Ветра и даже… Остапа Бендера!

Книга Сергея и Ольги Бузиновских «РО» вышла из печати в издательстве «Оранта» — с чем мы и поздравляем наших авторов!

Автор:

МАСЛОВ АЛЕКСЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ — кандидат исторических наук, востоковед, автор нескольких книг и десятков статей. Специалист в области духовных, религиозных традиций Востока и межцивилизационных контактов. Эта работа — часть большой книги, над которой автор работает в настоящее время.

Однажды мне пришлось выступать в аудитории, где большинство слушателей — люди достаточно хорошо образованные — так или иначе были связаны с изучением проблем мистики и религиозных традиций. Речь, если не ошибаюсь, шла о связи мистики, искусства и философии, и я говорил об особом роде китайской цивилизации. Дело в том, что зачастую то, что принимают за мистические проявления, не белее чем феномены психики или формализованные культы, которые давным-давно утратили свое метафизическое содержание. В то время как существуют настоящие «тайны духа», не объяснимые простыми рассуждениями о — «загадочности восточного сознания».

Аудитория встретила выступление, как мне кажется, достаточно воодушевленно и с пониманием — к тому же я приводил много нового материала. Но вот в конце концов ко мне подошел человек, который лишь одним своим вопросом заставил взглянуть на все происходящее — мое профессиональное увлечение Китаем, поиск ответа на загадки культуры Восточной Азии, это выступление — совсем иначе. Человек, вероятно, глубоко и осознанно верующий, он спросил: «А не кажется ли вам — человеку либо верующему, либо, по крайней мере, православной культуры — кощунственным рассказывать о таких вещах? Вам по странности дано увидеть в мистических истоках восточной культуры больше, чем другим. Это не случайно — вы превратились в китайца, вы попали под духовное, энергетическое — какое угодно — влияние Китая и тем самым предали свою православную культуру. Если бы вы говорили о прочитанном — еще бы ничего, но вы говорили о продуманном и пережитом. И именно потому, что некоторые вещи вы воистину знаете, вы несете в себе опасность и мой вам совет — больше не говорить на эти темы».

Трудно оценить всю роль христианства — не как социального института, но как учения, — не поняв, что к его приходу готовился весь мир, и Восток в том числе. Но пик духовного воплощения станет оценен до конца лишь после осознания всего мистического и духовного наследия, причем не на уровне слухов и домыслов (их не надо путать с духовными исканиями), но на уровне реальных знаний, показывающих путь к внутриутробной сути культуры.