Сергей Бузиновский - Знак вопроса, 1995 № 03

Люди издавна придавали большое значение улучшению собственной породы, хотя далеко не всегда афишировали это. Да и действовали, скажем так, по-разному… Среди египетских фараонов, к примеру, бытовал обычай жениться на собственных сестрах и дочерях, дабы не разбавлять «божественную кровь». Пришедшие в страну македонцы в лице Птолемеев переняли традицию, что через пятнадцать поколений привело к вырождению рода по мужской линии. Женщины, правда, оказались устойчивее. Всем известная Клеопатра была настолько хороша собой, полна огня и жизни, что вскружила голову и Цезарю, и Антонию.

И потому, наверное, инцест, или близкородственное смешение, еще долгое время оставался вне запрета.

Не удивительно, что при таких обычаях правители империи и их подданные в конце концов оказались не в силах противостоять варварам, и древний Рим пал. Казалось бы, достаточный урок для потомков. Ан нет, обычаи кровосмесительства докатываются до средневековья. Монархи продолжали заключать браки между родственниками, чтобы не допустить распыления власти. Что в конце концов сыграло свою роль и при падении многих монархий.

Пришлось ставить на научную основу дело воспроизводства рода людского. Селекцию среди животных люди производили издавна. Одним из первых преуспеть в этой науке попытался в 1869 году двоюродный брат Чарлза Дарвина — Фрэнсис Гальтон. Через десять лет после выхода в свет «Происхождения видов» своего знаменитого родственника он публикует книгу «Наследственность таланта». В ней он, в частности, пишет: «Евгеника — это дисциплина, изучающая факторы улучшения наследственных (врожденных) качеств расы».

Впрочем, на писания Гальтона поначалу мало кто обратил внимание. Лишь к 1909 году общество «созрело» для того, чтобы ученого пригласили читать по евгенике публичные лекции. Во всем мире, как грибы после дождя, начинают появляться евгенические общества и ассоциации.

Евгеника вошла в моду, и один за другим из печати начинают появляться посвященные ей труды. Например, в 1924 году в Ленинграде вышла книга П. Филипченко «Пути улучшения человеческого рода». Причем появилась она не на пустом месте. За два года до этого, еще в Петрограде, побывал Г. Меллер, американский генетик и будущий нобелевский лауреат. В институте, которым руководил еще один выдающийся генетик — Н. Вавилов, он прочел лекцию «Евгеника в условиях капиталистического общества». В том же 1922 году в Нью-Йорке состоялся и международный конгресс евгенистов, в котором принял участие редактор «Русского евгенического журнала», известный во всем мире ученый Н. Кольцов.

Однако тогдашнему российскому правительству было не до улучшения породы народа — они все «укрепляли» власть. Впрочем, упорный американец не успокоился. В 1935 году он преподнес свою книгу «Из мрака ночи», посвященную евгенике, лично И. Сталину.

Возможно, таким образом он пытался воздействовать на «отца народов», привлечь его внимание к бедственному положению российской генетики вообще и евгеники в частности. Но было уже поздно. У пролетарского вождя к тому времени был свой, собственноручно выращенный кумир. Если Меллер, Филипченко и иже с ними полагали, что таланты не делаются, а родятся, то Т. Лысенко считал совершенно иначе: «В Советском Союзе люди не рождаются. Рождаются организмы! А люди у нас делаются — трактористы, ученые, академики. И это безо всякой идеологической чертовщины — генетики с ее реакционной теорией наследственности».

Так во всеуслышанье было заявлено: на одной шестой части суши законы Менделя и прочие буржуазные изобретения не действуют. И вообще двоюродный брат Дарвина ошибся. Поправить его, а заодно и природу — дело вполне посильное гениям, взращенным под сенью ленинизма-сталинизма. И точка.

Спорить с нею, с такой точкой зрения, было бесполезно. И не безопасно. Ее можно было разве что высмеять. Что и сделал с безопасного расстояния Г. Гамов, своевременно эмигрировавший в США. «В то время как мы продолжаем цепляться за старую теорию Менделя о наследственности, — писал он, — знаменитый советский агроном выдвинул новые революционные идеи. Он утверждает, что все изменения в организмах вызываются средой и далее передаются по наследству. Нередко получается, что ребенок, родившийся у миссис Лу, действительно похож — в соответствии с идеями Менделя — на ее мужа Джона С другой стороны бывает, что ребенок сильно смахивает на молочника Сэма, и это подтверждает верность теории о влиянии среды…»

Впрочем, смех смехом, но в некоторых случаях, как ни странно, был прав Лысенко: среда может влиять на гены. В особенности если среда эта радиоактивная.

В науке, как известно, не бывает добрых или злых открытий. Все зависит от того, в чьих руках это открытие окажется. Цепная реакция может породить взрыв и дать свет целому городу. Последствием радиоактивного облучения может быть шоколадный загар, избавление от мучительного недуга и страшная лучевая болезнь, дети-уроды…

Еще в 1925 году советскими учеными Г. Надсоном и Г. Филипповым было сделано открытие: радиоактивные лучи обладают способностью выбивать отдельные гены из хромосомных цепочек, что расшатывает наследственные признаки, вызывая мутации. Чаще всего приобретенные изменения вредны. Но иногда бывает, что выбитый ген мешал организму, скажем, растению, проявить свои лучшие качества. И тогда потомки оказываются лучше своих предков — урожайнее, засухоустойчивее, не боятся морозов… Именно таким образом были выведены в нашей стране пшеница «Новосибирская 76» для районов Сибири, ячмень «Обский», фасоль «Сепарка 75», соя «Универсал», безалколоидный люпин, вилтоустойчивый хлопчатник…

Значительные дозы облучения можно использовать просто в качестве обеззараживающего средства. Так, в Институте биофизики было доказано: облучение семян гамма-лучами перед посевом автоматически повышает урожай зерновых на 10–20 процентов, овощей на 20–30 процентов. Кроме того, подобная обработка влияет и на качество получаемых продуктов — свекла становится слаще, морковь дает больше каротина.

И радиация — не единственный способ воздействия на наследственность с целью улучшения породы. Все глубже проникая в тайны природы, ученые получают, казалось бы, немыслимые гибриды. Так, например, цитогенетик Г. Карпеченко еще в тридцатые годы сумел преодолеть природную несращиваемость редьки и капусты. Хотя оба растения входят в семейство крестоцветных и содержат по одинаковому двойному набору хромосом, получить гибриды долгое время не удавалось. Почему?

Когда капусту скрещивают с капустой, а редьку с редькой, то оплодотворение идет по обычной для растений схеме: сначала в каждой половой клетке хромосомы делятся поровну, затем, после слияния клеток, хромосомы отцовского и материнского начал находят себе подобные и соединяются с ними в новом наборе. Из образовавшейся диплоидной клетки развивается затем зародыш семени — вестник будущей жизни.