Марк Абрахамс - Это невероятно! Открытия, достойные Игнобелевской премии

В работе теоретически просчитываются последствия каждого возможного выбора. Все они сведены в таблицы «Угроза обмана со стороны капитана» и «Сальдо и чеки у пиратов: как застраховаться от капитанского произвола». Разбирая их строчка за строчкой, можно проникнуться духом пиратской бухгалтерии. А также понять, как же была устроена экономическая жизнь сообщества — со всеми ее множественными точками равновесия и матожиданиями выигрышей.

Вывод очевиден: пиратские организации постепенно пришли (по теории Лисона) к такому режиму существования, который уберегал их от саморазрушения. В этом режиме они грабили сообщество непиратов все более и более эффективно.

Leeson P. T. (2010). Pirational Choice: The Economics of Infamous Pirate Practices. Journal of Economic Behavior and Organization 76 (3): 497–510.

— (2007). Trading with Bandits. Journal of Law and Economics 50 (2): 303-21.

— (2009). The Invisible Hook: The Law and Economics of Pirate Tolerance. New York University Journal of Law and Liberty 4: 139-71.

— and Coyne С. (2006) The Economics of Computer Hacking. Journal of Law, Economics and Policy 1(2): 511-32.

РЕКОМЕНДУЕМ

Джон Гриффин и Цзинь Сюй. «Так ли умны эти умники? Уникальный взгляд на проблему акций хедж-фондов». Опубликовано в журнале Review of Financial Studies в 2009 году.

Авторы (один из них — сотрудник Университета Техаса, другой работает в компании Zebra Capital Management) сообщают: «Мы предлагаем подробный анализ того, зачем хедж-фондам акции, купленные при игре на повышение, и какую прибыль они приносят. Вообще говоря, наше исследование ставит под вопрос компетентность менеджеров хедж-фондов».

Среди исследователей игры «камень-ножницы-бумага» ничтожно мало специалистов по обезьянам. Этот факт и объясняет, почему до 2005 года не выходило ни одной научной работы о макаках, играющих в эту увлекательную игру.

Дэйол Ли, Бенджамин П. Макгриви и Доминик Дж. Барракло из Университета Рочестера в Нью-Йорке выпустили в свет первый и единственный труд на эту тему — «Обучение и принятие решений в ходе игры „камень-ножницы-бумага“ у обезьян». Ли, ведущий автор, с тех пор успел сменить Рочестерский университет на Йельский, где он ныне — доцент-нейробиолог.

Подопытными были самцы макак-резусов. Никто не объяснял им правил игры: камень ломает ножницы, ножницы режут бумагу, бумага накрывает камень. Учёные желали увидеть, как обезьяны придут к этому сами методом проб и ошибок, играя снова и снова. Если макаке везло, она получала неожиданное вознаграждение — капля сока после ничьей и две капли за победу. В случае проигрыша она не получала ничего (даже неодобрения).

По причинам, о которых в статье умалчивается, ученые предпочли реальным камню, ножницам и бумаге знаки на дисплее компьютера: одна композиция из точек и кружков означала «камень», другая — «ножницы», третья — «бумагу». Но макакам все равно не объясняли, что чему соответствует.

Эксперимент проходил в обстановке, хорошо знакомой геймерам со стажем. Каждую обезьяну усаживали на стул, лицом к монитору, где вспыхивали знаки ножниц, бумаги и камня. От резусов никто не ждал, что они станут складывать фигуры из пальцев, как это делают люди, играя в «камень-ножницы-бумагу». Животным всего-то и нужно было, что скосить взгляд в сторону подходящего символа на экране. Движения глаз распознавали автоматически с помощью высокоскоростного аппарата Thomas-ЕТ49, изготовленного в Германии. Выбор, который делала макака, заносился в электронный журнал.

Резусов было всего двое, но они потрудились на славу.

Первый из них играл 41 день подряд и выдержал в общей сложности 87 200 раундов (2127 раундов в сутки). Для другого резуса игра продолжалась 52 дня, но играл он медленнее: 1589 раундов в сутки, 82 661 раунд в общей сложности. За долгое время тестирования обе обезьяны примерно одинаковое число раз выбирали «бумагу» и «ножницы», но испытывали несколько иррациональное недоверие к «камню».

С точки зрения экономической теории, поведение резусов заслуживает критики: «Каждое животное из-за своей идиосинкразии заметно отклонялось от равновесия Нэша». Это равновесие придумал математик по имени Джон Форбс Нэш, который в 1994 году стал лауреатом Нобелевской премии по экономике «за пионерский анализ равновесия в некооперативных играх». Ему также посвящен фильм 2001 года «Игры разума».

В распоряжении ученых было всего две обезьяны. Поэтому Дэйол Ли с коллегами допускают, что «трудно сделать однозначный вывод» насчет стратегии игры у обезьян. «Этот вопрос остается открытым», — заключают авторы.

Lee D., McGreevy B. P., Barraclough D. J. (2005). Learning and Decision Making in Monkeys During a Rock-Paper-Scissors Game. Cognitive Brain Research 25 (2): 416-30.

Ольга Гурова изучает историю белья в Советском Союзе. «Когда я говорю про советское белье, — уточняет она, — я имею в виду белье, появившееся после революции 1917 года».

Гурова — сотрудник отдела социальных исследований Академии Финляндии. Один год (с 2005-го по 2006-й) она провела в США по гранту программы Фулбрайта. Ее публичные лекции помогли заполнить пробел, возникший в годы холодной войны.

В 1920-е советские журналы пропагандировали «режим чистоплотности» для пролетариата. «Нательное белье, — объясняет Гурова, — было обязательной составляющей режима». Цель провозглашалась такая: «Каждый член крестьянской семьи должен иметь, по крайней мере, две смены белья». Причем «регулярно, не реже раза в неделю и уж, во всяком случае, не реже раза в 10 дней, белье надо сменять». Была запущена целая индустрия, чтобы одеть население в чистые, удобные и гигиеничные (как заявлялось официально) кальсоны, трусы, подштанники и бюстгальтеры. Исследование Гуровой показывает, что многие из этих изделий были «безразмерными», и «большой разницы в дизайне мужского и женского белья не было».

Покопавшись как следует в архивах, Гурова делает вывод, что в 1920-х предметы белья «связаны исключительно со спортом и не предполагают сексуальных коннотаций». За образец берется физкультурная форма — футболки, шорты и майки. Нижние юбки считаются громоздкими и старомодными, поэтому сходят со сцены вместе с корсетами. Белье все лучше и лучше отвечает потребностям советской женщины, которая проводит время на кухне и у станка. «Если в европейских странах корсет остается в гардеробе женщин вплоть до Второй мировой войны, то большевистская революция его быстро отменяет», — отмечает автор.

Гурова выдвигает гипотезу, что в истории советского белья после 1920-х можно выделить три основных периода. Для понимания периода с 1930-х по 1940-е особенно важна речь Сталина, который в 1935 году заявил «Жить стало лучше, жить стало веселее». Женское белье стало в какой-то степени подчеркивать женственность. «В 1930-е годы за бельем промышленного производства сохраняется белый цвет — ради чистоты и гигиены. Однако цветовая гамма носимого белья намного богаче: в индивидуальном пошиве преобладает белье пастельных тонов. В военное время происходит переоценка критериев выбора цвета для нижнего белья: основным критерием становится „немаркость“, поэтому белье того времени — темных насыщенных цветов: синего, бордового, хаки».