Юрий Шиканов - Первогодки

Мы с Федором стояли в двух десятках метров от фронта огня. Гудело как в гигантской кочегарке. В воздухе летали искры. Красные угольки с шипением падали у наших ног.

— Где же наши? Копейкин, где они? — кричал я, и голос выдал всю мою беспомощность и страх. Есть ли сила, способная совладать с этой огненной стихией?

А язычки пламени подползали к нашим ногам. Федор сломал ветку и кинулся сбивать огонь. Бил он хлестко, расчетливо. При свете пламени лицо его было багрово-красным, злым, сосредоточенным. Я срубил сук, стал рядом, замахнулся и — раз!.. Мы хлестали ветками по языкам пламени, что-то кричали, прыгали.

Пламя уступало неохотно. Погаснет в одном месте, но тут же вспыхнет рядом, словно стоглавая гидра: срубишь одну голову — вырастет другая. Но и на другую есть силы. «На тебе! Получай!!» — бью я изо всех сил веткой.

Вскоре мы остались на узком полуострове. Пламя дыхнуло совсем рядом. Кажется, еще метр — и затрещат волосы.

— Назад! — кричу я, захлебываясь от кашля. — Назад!!

Бежим по узкому коридору, не разбирая дороги, вроде того зайца, что попался навстречу. Через несколько сотен метров мы оказались в безопасности.

— Ну как, Федя, не страшно? — подмигиваю я товарищу, радуясь, что не струсил, выдержал, выстоял.

— Терпимо, после коровинской полосы препятствий, — скупо улыбается в ответ Копейкин, закидывая, как ружье, на плечо лопату.

Вскоре мы вышли в поле со стогами сена. Здесь было пока спокойно, но вокруг ни единой души. Выходит, что о пожаре никто, кроме нас, не знал.

— Вот что, Федор. — Я положил ему на плечо руку. — Пойдешь с донесением. Сами мы тут ничего не сделаем.

— Нет уж, потопали вместе.

Я отрицательно покрутил головой.

— Стога видишь? Через час-другой огонь доберется и сюда. Надо спасать. Буду окапывать, так что лопату оставь здесь. А ты доберись до людей, найди наших. Ты все видел своими глазами, тебя агитировать не надо. Действуй!

Копейкин нехотя расстался с лопатой и довольно резво побежал в ту сторону, откуда мы вышли час назад.

Скоро ли Копейкин доберется до части? Придет ли помощь?

Я повернулся к лесу. Клубы дыма стояли над макушками деревьев, однако на поле было еще спокойно и как-то уж слишком мирно: трещали кузнечики, где-то беспечно попискивала пичуга, порхали желтокрылые бабочки. Я представил себе, как через час огонь дойдет и сюда и все вокруг станет голым и черным. Но спасти хотя бы один стог! Китель, пилотка, ремень полетели на землю. Я поплевал на ладони, как это делают бывалые землекопы, и с размаху ударил лопатой в грунт. Она со звоном отскочила — земля ссохлась до твердости кирпича. Я схватил топор и ударил им что было силы, бил со злостью, с ожесточением, словно это была не земля, а враг, которого надо победить.

Когда я перешел ко второму стогу, спина моя не разгибалась, на ладонях горели водяные пузыри, пот заливал глаза. Какой-то шум назойливо лез в уши: тур-тур-тур!.. Уж не от усталости ли? Не сразу понял, что гудит не в голове, а надо мной, и поднял к небу глаза — вертолет! Я хорошо разглядел звездочку на его зеленом корпусе и белые крупные цифры.

Из груди моей вырвался вздох облегчения — наконец-то помощь.

— Эгей! — закричал я и принялся размахивать над головой лопатой. — Эгей!!

Однако вертолет повернул в сторону леса и вскоре скрылся из вида. «Было бы смешно, — подумал я, — если бы меня услышали, но неужели не видели? Но может быть, вертолет выполняет другое задание? А пожар? Его-то они видели!» Я принялся за работу, но был настороже. И вскоре, минут через пятнадцать, винтокрылая машина снова зависла над полем. «Летчик, миленький, — молил я, размахивая лопатой, — ну взгляни хоть разик вниз». И меня заметили. Вертолет сделал круг и стал снижаться. Его колеса на мгновение зависли в метре над землей. Потоком воздуха сбило макушку стога, мотнуло в сторону и меня. И вот он на земле. На фюзеляже отворилась дверка, и, не дожидаясь, пока механик установит лесенку, на землю спрыгнул человек в полевой офицерской форме. На погоне я разглядел три большие звезды и стал поспешно натягивать на мокрые плечи китель. Придерживая рукой фуражку, полковник подбежал ко мне.

— Доложите обстановку! — крикнул он.

— Лес горит! Лес! — до боли напрягая голосовые связки, ответил я, пытаясь застегнуть пуговицы.

— Какой пожар? Верховой, низовой? Сверху не видно. Дым. Доложить можете? Были там?

Я доложил про пожар и как, разыскивая подразделение, обнаружил очаг огня, а Копейкина послал с донесением.

— Хорошо, — одобрил полковник, помечая что-то на карте. — Как ваша фамилия?

Вытянув руки по швам, я назвался. Без пилотки и ремня чувствовал я себя неловко, но полковник не смотрел на форму.

— Вот вам задание, рядовой Ковалев. Остаетесь здесь. В пятнадцать часов сюда прибудет саперное подразделение. Бульдозеры направить в дальний конец поля в том направлении, — он вытянул вперед руку. — Сосну большую видите? Это ориентир. Задача — пробивать просеку. Грейдеру снять грунт вдоль всей кромки леса. Пожарным машинам укажете эту просеку. Пробиваться к очагу огня. В двух километрах к югу, — он снова показал направление, — водоем. Лесное озеро. Подъезд есть. Вы отвечаете за передачу всех распоряжений. Понятно? — И, не дожидаясь моего ответа, он побежал к вертолету, а я ободрился и одернул полы кителя. Теперь я солдат, знающий свой маневр.

Вспоров винтами небо, вертолет улетел. Я смотрел ему вслед и чувствовал, как из моей души улетучивается неразбериха и страх и вместе с тем рождается беспокойство. «Вы отвечаете…» — вспомнил я слова полковника, и холодок пробежал вдоль спины.

Ответственность… С ней солдат встречается с первых дней службы в армии. Надо отвечать за автомат, противогаз в зеленой брезентовой сумке, обмундирование, свою учебу, поведение, а еще за безопасность Родины. Когда я слышу слово «ответственность», то всегда вспоминаю тот плакат у ворот Зоны: «Воин-ракетчик! Ты отвечаешь…» И если я на посту, то крепче сжимаю автомат, если в отсеке электрооборудования, то стараюсь не пропустить ни одной операции, обслуживая агрегаты, стремлюсь знать, чем «дышит» каждый дизель, генератор, аккумуляторная батарея. Я отвечаю за их жизнеспособность. Сейчас на меня свалилась новая забота. Ну что ж… Солдату не привыкать к ответственности. На то он и солдат!

Ни о чем другом я думать уже не мог. А пройдут ли пожарные машины по просеке? Это надо знать наверное. Я хотел как можно лучше выполнить приказание. «Надо все проверить, и немедленно», — решил я.

Когда-то это действительно была просека, но поросли осины, березок и кустарника заполнили старую вырубку и только посредине просматривалась колея заброшенной дороги. По ней я и припустил бегом, разгоняя топотом кузнечиков, юрких ящерок и бабочек-капустниц. Разбегайся, тварь живая, скоро сюда придет огонь!