Янис Варуфакис - Беседы с дочерью об экономике

Ты спросишь: «Разве не всегда было так? Разве люди не всегда работали за деньги?» Нет, это не всегда было так. При феодализме был землевладелец и были крестьяне. Крестьяне работали сами по себе и получали не деньги, а излишки, остававшиеся у них до тех пор, пока землевладелец не заберет часть, которую счел своей. Они не получали платы. Они не могли продать урожай повыгоднее. И землевладелец не вкладывал никуда богатство, но копил его; и даже если поиздержался, не считал себя должником, но просто забирал у крестьян еще долю урожая. В таких обществах, просто включавших в себя рынок как часть, выгода не была самоцелью и долг не стоял во главе экономики.

Конечно, могущественные люди хотели иметь много богатства, но для них гораздо важнее было восхищение со стороны других феодалов, блеск и признание, придворные интриги, победы в больших и малых битвах. Если богатство и давало им блеск, то много больший блеск давали власть, слава и почет. Им даже мысль не могла прийти о том, чтобы все продать и обогатиться. Только рыночные общества смогли неразрывно связать долг, погоню за выгодой и обладание богатством.

Что выгода как доход дает богатство, все понимают. Доход – как вода из крана, наполняющая ванну. Объем воды в ванне дает понять, как образуется богатство. Чем больше воды вытекает из крана (доход), тем выше поднимается уровень воды в ванне (богатство).

Но это понятно, а труднее понять, что богатство в рыночных обществах подпитывается долгом. «Как это получается?» – спросишь ты меня. «Не доведет ли нас долг до гибели, как доктора Фауста?» Может быть, доведет. Но баснословные богатства, созданные за последние три века, обязаны долгу. Долг, как я уже тебе говорил, в рыночных обществах то же, что ад в христианстве: нежелателен, но необходим.

Как создавалось это большое богатство, сопровождавшееся большими несчастьями, благодаря новой роли долга? Аристократы былых времен не имели никакого стимула совершенствовать технологию, чтобы увеличивать производительность и извлекать большую прибыль. Они удерживали свое господствующее положение в силу политического влияния, в силу непреложных обычаев того времени и уже потом – в силу экономического успеха, в том смысле, что им была обеспечена доля крестьянского труда. В отличие от них, предприниматели даже не знали, выживут ли они; за ними не стояли ни политическое главенство, ни покровительство закона, ни власть обычаев. Они могли выжить только тем, что постоянно получали доход.

Чтобы всегда получать доход, они должны были не сходить с производственной сцены. А чтобы действовать на сцене, нужно было брать в долг, и только взяв в долг, они могли что-либо на этой сцене предпринять.

Чтобы скорее рассчитаться с долгами и выплатить наименьший процент, им нужно было побыстрее продать товар. Для этого они снижали цену на товар, чтобы покупатели шли к ним, а не к другим продавцам. А чтобы снизить цену на товар, они уменьшали расходы и платили своим наемным рабочим самую малость. Но этого было недостаточно для уменьшения издержек. Нужно было увеличивать производительность труда.

Увеличить производительность труда можно было только с помощью технологий. Так предприниматели и стали использовать такие изобретения, как паровая машина Джеймса Уатта, превратившая мастерские в фабрики. Но технологии тоже стоят денег. Чтобы их приобрести и внедрить, приходилось немало брать в долг.

Ты понимаешь теперь, как долг стал детонатором промышленной революции, которая оставила после себя горы богатства, а в их тени изнемогала немыслимая нищета, о которой мы говорили в предыдущей главе.

Купцы были во всех странах, а предприниматели – не во всех. Что это значит? Купец – это, например, владелец корабля, купивший у английского землевладельца шерсть и с риском для жизни доставивший ее в Индию, чтобы поменять на специи, которые он привезет обратно, в Англию, продав по десятикратной цене. Такой купец может быть кем угодно, лишь бы у него был корабль. А предприниматель арендует превращенную в товар землю, добавляет к ней превращенный в товар (наемный) труд и благодаря этому производит и продает товары. Это занятие появилось только там, где возникло рыночное общество.

И здесь самое интересное. Любой предприниматель действует как волшебник, способный преодолевать временну́ю границу!

Представь, ты сидишь прямо напротив тонкой пленки, свесившейся перед тобой и отделяющей настоящее от будущего. Ты едва можешь разглядеть будущее через эту мутную пленку, даже если это самое ближайшее будущее: потому что оно по ту сторону временно́й границы.

Предприниматель прямо подходит к этой пленке и резким движением протягивает руку. Сам он стоит в настоящем, но его рука уже в будущем. Он нащупывает ладонью меновую стоимость в будущем. И затем столь же резким движением возвращает руку назад, резко перенося меновую стоимость к нам, в настоящее, по эту сторону временно́й границы.

Меновая стоимость, которая еще не произведена, возвращается в настоящее; и предприниматель закладывает ее в процесс производства. Ведь выручку он получит, только когда произведет товар в будущем, а расчеты он должен произвести уже в настоящем. Он не может начать ничего производить, если перед этим не заглянет в будущее, где продается пока еще не произведенный товар.

Вот почему рыночное общество основано на долге! Чтобы получить прибыль в будущем, ты должен произвести вложения сейчас, отдать деньги в долг производству. Ты как волшебник, у которого вещи исчезают и потом вдруг появляются из ничего! Но в отличие от сказок, где добрые волшебники всегда побеждают злых, экономика – это страшная сказка. В ней злые волшебники начинают побеждать добрых, и эти злые волшебники называются банкирами.

Ты видишь, что наше сравнение с рукой, проходящей через пленку, не полное. На самом деле предприниматель не сам направляет руку, чтобы захватить цену будущего товара. Конечно, предприниматель хочет получить выгоду и думает о ней. Но гораздо раньше думает об этом банкир.

Ведь в самом деле, чтобы начать производство, предприниматель нуждается в том, чтобы его взял за руку банкир. Банкир – не столько человек, сколько организация: начинал он как ростовщик (человек, дающий деньги в долг под проценты) эпохи феодализма, а сейчас он всемогущий повелитель в рыночном обществе.

Банкир, в отличие от предпринимателя, не организует производство. Тогда что он делает? Почему он сосредоточил у себя в руках столько богатства? Многие ошибочно думают, что банкир – посредник между людьми, у которых много денег, и другими людьми, которые хотят взять в долг. Столь же ошибочно они думают, что его доход складывается из разницы в процентах, что процент по вкладам меньше процента по кредиту и что эта разница и составляет доход банка.