Кевин Бэйлз - Одноразовые люди. Новое рабство в глобальной экономике

В среднем Билал приносит домой 800 угий в день ($4,25), так же как и другие 3 продавца воды. Это не очень много, но это постоянный и надежный доход. Билал собирает 24 000 угий в месяц ($130) — все четыре раба 96 000 угий — при очень низких предварительных расходах. В доме хозяина женщины-рабыни готовят на всех домочадцев, делая большое количество риса или кускуса. Рабы вроде Билала получают по порции риса каждый день и остатки еды, приготовленной для хозяина. Трапезу рабов часто составляет рис с водой, в которой варилась хозяйская еда. Если хозяину готовили овощи или картофель, Билалу могут достаться очистки. Еда Билала обходится хозяину примерно в 100 угий в день (около 50 центов). Пропитание осла — еще дешевле. Трава, листья, испорченное зерно, очистки, которыми кормят осла, стоят примерно 50 угий в день (около 25 центов). Еще одна статья расходов — «карманные деньги» Билала. Поскольку он вынужден работать весь день, не возвращаясь в дом хозяина, ему дают небольшую сумму денег, чтобы он мог купить вареный рис или кускус у уличных торговцев. Хотя было бы дешевле кормить Билала и других торговцев водой дома, дополнительные рабочие часы с лихвой окупают эти расходы. На карманные расходы Билал получает от 1000 до 2000 угий в месяц (около $8). Еще одна статья расхода — деньги, которые платятся работнику муниципалитета, надзирающему за водоснабжением и колодцами в своем районе. Хозяин должен платить «налог» в 5 угий за каждые 1000 литров воды, которые он забирает в общественных колодцах, что составляет примерно 120 угий в месяц (65 центов) на одного раба. Таблица 2 показывает, как складывается бизнес хозяина Билала.

Признаемся, прибыль $371 в месяц не кажется огромной, но процент прибыли — 265 процентов — впечатляет. Не будем также забывать, что хозяин Билала получает каждый месяц от своих четверых рабов, продающих воду, столько, сколько средний мавританец зарабатывает за год. В местных условиях этого достаточно, чтобы купить хорошую машину или приобретать по нескольку рабов ежегодно. Конечно, если хозяин должен начинать такой бизнес с нуля, цифры прибыли уменьшаются, поскольку он должен возместить первоначальные вложения: он может ожидать только 220 процентов прибыли в течение первого года, причем, первоначальные расходы окупятся в течение первых двух месяцев.

Во многих отношениях мавританский «водяной» бизнес предельно прост. Он являет всю прелесть использования рабского труда: ни пенсий, ни пособий по нетрудоспособности, ни зарплаты, ни премий; все, что требуется — поддерживать жизнь раба и осла. А в результате, как говорят экономисты, по всему Нуакшоту суммы набегают немалые. Примерно 300 000 жителей столицы не имеют водопровода. Согласно официальным данным, они используют около 25 литров воды на человека в день, то есть 7,5 миллионов литров в день. Конечно, не все покупают воду. На бедняков, которые сами приносят воду из общественных колодцев, падает примерно 40% потребления. Это означает, что примерно 4 миллиона литров воды покупаются у Билала и его товарищей по несчастью каждый день, после того как они обеспечили водой дом своего хозяина и тех, кому он покровительствует. Чтобы обеспечить такое количество воды, 5000 рабов выходят каждый день на улицы со своими тележками, и каждый год они приносят примерно $6 миллионов прибыли. Для хозяев это важный стабильный доход.

Те, кто развозит воду, лишь небольшая часть рабов в столице, численность которых, возможно, достигает 100 000. Очень сложно оценить их вклад в экономику страны или в карманы своих хозяев так, как мы сделали это в случае с продавцами воды. Но если предположить, что вклад остальных рабов Нуакшота в экономику такой же, тогда они должны создавать около $160 миллионов оборота, или примерно 12 % внутреннего валового продукта страны. Прибыль от этих огромных сумм поступает прямиком в карманы хозяев, поддерживая обеспеченный и комфортный образ жизни, который ведут составляющее меньшинство белые мавры.

Если экономические оценки делать сложно, то прогнозировать будущее Билала еще сложнее. В отличие от многих рабов в разных странах мира его работа не опасна. Он недоедает, и он должен работать в тяжелых условиях, но его работа не наносит непосредственного ущерба здоровью или существованию. Его жизнь была бы легче, если бы Билал оставлял себе часть денег, вырученных за воду, и тратил их на еду. Но Билал никогда этого не сделает, потому что он честный. Сложно вообразить, что рабы не оставляют себе деньги, когда у них есть такой шанс, но это так. Быть рабом не значит потерять представления о добре и зле, и для Билала воровство — это зло. Эта этика находит серьезную поддержку среди белых мавров. Из мечетей и от святых людей слышатся призывы к честности и послушанию. Рабов учат, что только если они подчиняются своим хозяевам, они попадут на небо. Для раба, чья жизнь так ужасающа, обещание рая в загробной жизни важно. Конечно, не все рабы чувствуют обязательство быть послушными, но культура рабства настолько сильна, что многие из них действуют скорее как доверенные наемные работники, чем как рабы в оковах.

Будущее Билала трудно прогнозировать еще и потому, что в истории не было подобных прецедентов. Перенос того, что изначально было сельскохозяйственной формой рабства, в город трансформирует и город, и рабство. Поколения предков Билала работали на белых мавров как пастухи и землепашцы; Билал — первый, кто занимается продажей воды. Это верно и для тех рабов, кто работает в Нуакшоте носильщиками, приказчиками, кузнецами или ремонтирует автомобили. В средневековой Германии люди говорили «stadtluft macht frei» (воздух города делает свободным), потому что, если сельский житель бежал от своего господина и оставался в независимом городе год и один день, он освобождался от своих феодальных обязательств. Понятно, что приезда раба в Нуакшот недостаточно, чтобы гарантировать освобождение, но в воздухе столицы можно по крайней мере уловить аромат свободы. В деревне каждый занимает определенное место — хозяин, раб, вассал, торговец. На городских улицах незнакомые люди перемешиваются. Они могут быть рабами и хозяевами, но это также могут быть и харатины, освободившиеся и бывшие рабы, афро-мавританцы, сенегальцы или другие иностранцы, а могут быть и совсем необычные звери — европейцы.

Воздействие такого разнообразия людей и обычаев открывает новые горизонты перед рабами. И дело не только в том, что многие люди на улице не относятся ни к рабам, ни к хозяевам; столица разрушает все культурные нормы. Можно увидеть женщин за рулем автомобиля, некоторые женщины — явные мавританки не носят паранджу. Жизнь бывших рабов и афро-мавританцев, которую можно наблюдать в столице, возможно, не крушение всех основ, но для раба, привыкшего к жестким установлениям рабства, она, безусловно, откровение. Собственным примером освободившиеся рабы показывают, что возможна другая жизнь, жизнь на свободе. Хотя, может быть, для многих свобода вовсе не желанна: в стране огромное количество рабов, у каждого свое отношение к возможности стать свободным.