Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

— Не этот? — спросила Сьюзен, указывая на одну из картин на стене.

Мистер Гатри встал, надел очки и подошел поближе.

— Бедная милая Кора, — произнес он наконец.

— Тут еще много других, — вставила Сьюзен.

Мистер Гатри неторопливо приступил к осмотру сокровищ искусства, собранных преисполненной надежд миссис Ланскене. Время от времени он сожалеюще причмокивал языком или вздыхал. Наконец он снял очки и повернулся к Сьюзен:

— Грязь, миссис Бэнкс, замечательная вещь. Она покрывает романтической патиной [242] Патина — пленка различных оттенков, образующаяся на поверхности меди, бронзы, латуни при специальной обработке. самые ужасающие образчики бездарнейшей мазни. Боюсь, что Бартолоцци был удачей новичка. Бедняжка Кора! Но это делало ее жизнь интереснее. Я благодарен судьбе за то, что мне не пришлось ее разочаровывать.

— Тут еще есть несколько картин в столовой, — сказала Сьюзен, — но они, по-моему, написаны ее мужем.

Мистер Гатри слегка вздрогнул и протестующе поднял руку.

— Не заставляйте меня вновь смотреть на них. Тем, кто пользуется услугами натурщиков, за многое придется ответить на Страшном суде. Я всегда старался щадить Корины чувства. Преданная жена, весьма преданная жена! Ну, миссис Бэнкс, я больше не вправе посягать на ваше время.

— Не хотите ли выпить с нами чаю? Он, наверное, уже готов.

— Вы очень добры, — охотно согласился критик.

Сьюзен вышла на кухню. Мисс Джилкрист вынимала из духовки последнюю порцию лепешек. На подносе все уже было приготовлено, и чайник тоже кипел.

— Тут пришел некий мистер Гатри, и я пригласила его к чаю.

— Мистер Гатри? Ну конечно, он ведь большой друг милой миссис Ланскене. Знаменитый критик. Как удачно, я как раз напекла лепешек, и у меня найдется немного домашнего клубничного джема, да еще я приготовила несколько воздушных пирожных. Чай уже готов. О, прошу вас, миссис Бэнкс, не поднимайте этот тяжелый поднос, я сделаю все сама.

Сьюзен, тем не менее, взяла поднос, а мисс Джилкрист последовала за ней с чайником. В гостиной она радушно поздоровалась с гостем, и чаепитие началось.

— Горячие лепешки — просто объедение, — сказал мистер Гатри. — Особенно с этим джемом. Не сравнить с тем, что сейчас продается в магазинах.

Мисс Джилкрист расцвела от этих комплиментов. Все действительно было восхитительно на вкус. Ясно, что тут мисс Джилкрист в своей стихии. Тень «Ивушки» витала в комнате.

— Огромное спасибо, — сказал мистер Гатри, принимая из рук мисс Джилкрист последнее пирожное. — Хотя, честно говоря, мне немного стыдно распивать этот восхитительный чай в доме, где так зверски была убита бедная Кора.

Мисс Джилкрист неожиданно отреагировала на эти слова чисто по-викториански:

— Но миссис Ланскене наверняка была бы рада, что вы напились хорошего чая. Вам нужно подкрепиться.

— Быть может, вы правы, — сказал Гатри. — Однако как трудно себе представить, что кто-то, кого вы знали лично, убит.

— Я согласна с вами, — заметила Сьюзен, — чистейший абсурд.

— И уж конечно не каким-то случайным бродягой, забредшим в дом, — продолжил Гатри. — Я, кстати, могу представить себе возможные причины убийства.

— Какие же? — быстро спросила Сьюзен.

— Кора всегда была неосторожна, очень неосторожна. Она, как бы это получше выразиться, обожала показывать, какая она, дескать, умная и как много знает. Ну, вроде ребенка, случайно вызнавшего чей-то секрет. Кора всегда выбалтывала чужие секреты, о которых ей удавалось пронюхать. Выбалтывала, даже если обещала молчать. Ничего не могла с собой поделать, это было у нее в крови.

Сьюзен молчала. Мисс Джилкрист тоже. Она казалась несколько озабоченной. Мистер Гатри продолжал:

— Да, чуточку мышьяка в чашке чаю или присланная по почте коробка отравленных шоколадных конфет меня не удивили бы. Но пошлый грабеж и убийство — это, знаете ли, слишком. Впрочем, при теперешнем беззаконии в стране…

Поблагодарив хозяек за чай, мистер Гатри вежливо распрощался. Мисс Джилкрист пошла проводить его до двери и помогла ему надеть пальто. Из окна гостиной Сьюзен наблюдала, как он бодро зашагал к воротам.

Спустя несколько минут мисс Джилкрист вернулась в комнату с небольшим свертком в руках.

— Должно быть, заходил почтальон, когда мы были на дознании. Он протолкнул это в дверное отверстие для почты и посылок, и пакет завалился в угол. Интересно, что там… Похоже на свадебный пирог!

Сияя улыбкой, мисс Джилкрист развернула сверток. В нем была маленькая коробка, перевязанная серебряной лентой. На дне коробки лежал порядочный кусок пирога, покрытого глазурью и усыпанного сверху миндалем.

— Как это мило! — воскликнула мисс Джилкрист и взглянула на приложенную к посылке карточку. — «Джон и Мэри»! Интересно, кто это может быть? Как глупо не указывать в таких случаях фамилию.

Сьюзен, оторвавшись от своих мыслей, рассеянно посочувствовала:

— Понимаю вас: на днях я получила открытку, подписанную Джоан, и насчитала восемь своих знакомых по имени Джоан. Сейчас, когда общаешься с людьми главным образом по телефону, и по почерку никого не узнаешь.

Мисс Джилкрист с наслаждением перебирала всех известных ей Джонов и Мэри.

— Может быть, это дочка Дороти… Ее зовут Мэри, но я ничего не слышала о помолвке, не говоря уже о свадьбе. Потом есть еще маленький Джон Бэнфилд… Он, я полагаю, уже достаточно взрослый, чтобы жениться. Или это дочка Энфилдов? Нет, ее зовут Маргарет… И на посылке нет обратного адреса… Ну, Бог даст, со временем я вспомню. — Она собрала поднос и вышла на кухню.

Сьюзен поднялась и сказала:

— Думаю, мне лучше пойти попробовать пристроить где-нибудь машину.

Сьюзен вывела машину из карьера, где она ее оставляла, и отправилась в деревню. Гаража при сельской бензоколонке не было, и Сьюзен посоветовали воспользоваться автостоянкой при «Королевском гербе». Так она и сделала, поставив свой автомобиль рядом с готовым отправиться в путь большим «даймлером» [243] «Даймлер» — марка легкового автомобиля, выпускаемого немецким автомобильным концерном «Даймлер-Бенц». , за рулем которого сидел шофер, а на заднем сиденье виднелась фигура укутанного в шарфы и плед пожилого иностранца с внушительными усами.

Мальчишка, с которым Сьюзен говорила насчет своей машины, смотрел на нее с таким жадным вниманием, что вряд ли уловил смысл сказанного хотя бы наполовину. Наконец он не выдержал и спросил с благоговением в голосе:

— Это вы ведь племянница, верно?

— Что, что?

— Вы племянница той леди, которую убили?

— Да. Ну и что же?

— То-то я все думал, где же это я видел вас прежде.

«Малолетний вампир», — раздраженно думала Сьюзен, возвращаясь в коттедж.