Роберт Аллен - От фермы к фабрике

Основную долю электроэнергии, производимой в СССР, потребляли крупные промышленные клиенты. Этот фактор теоретически мог бы способствовать беспрепятственной реализации политики правительства по защите окружающей среды, однако существовал ряд проблем в этом направлении. Во-первых, отсутствовали соглашения по надлежащему использованию энергии. Во-вторых, попытки контролировать энергопотребление посредством повышения цен были нивелированы за счет мягких бюджетных ограничений, доступных многим клиентам. В-третьих, что было особенно важно, на многих фермах, заводах и в домах отсутствовали счетчики для регулирования потребления энергии. По мере перехода от нефти к газу стало очевидно, что ситуация лишь ухудшается, поскольку особенно остро ощущалась нехватка газовых счетчиков. Любая программа по оптимизации энергопотребления требовала либо создания предприятий по производству счетчиков, либо импорта таких счетчиков в крупных масштабах (Густафсон. 1989, 236–242). Однако политические деятели, отвечавшие за управление экономическим развитием страны, стремились найти сиюминутные решения возникающих проблем.

Такие меры, как строительство предприятий по производству счетчиков или сталелитейных заводов для производства труб диаметром 1420 мм, заняли бы слишком много времени и, следовательно, не вызывали у них интереса.

Энергетический кризис Советского Союза играет важную роль в одной из версий (получившей широкое распространение) объяснения спада советской экономики: недостаток стимулов для принятия решений (Корнай. 1992; Ремер. 1994; Бардан и Ремер. 1993). При анализе этой версии необходимо различать стимулы на уровне торговопромышленного предприятия и стимулы, оказывающее влияние на проведение научных исследований и разработок.

Недостаток мотивации на уровне предприятий обусловлен основными чертами системы планирования: компаниям предлагали производственные планы, и награждение руководителей этих предприятий производилось в зависимости от степени выполнения ими поставленных задач. Подобная система мотивации имела крайне неоднозначное влияние на объемы производства и весьма негативно отражалась на ситуации с производственными издержками.

Если говорить о производственном процессе, то здесь нормы выработки, действительно, являлись для руководителей предприятий некоторым стимулом к расширению производства, однако с двумя оговорками. Во-первых, сложно было отслеживать качество произведенной продукции, что позволило наращивать количество в ущерб качеству. Во-вторых, руководители предприятий стремились сдерживать производство в один год, чтобы не обнаружить более существенный потенциал производства, поскольку это грозило более высокими производственными планами в последующий год. Этот фактор, однако, удалось несколько нивелировать посредством ротации руководящих работников между предприятиями. Таким образом, несмотря на то что постановка целевых задач и планирование объемов производства самим себе наносили ущерб, они в некоторой степени способствовали повышению производительности.

Однако влияние этих целевых показателей на использование ресурсов было крайне негативным. При капиталистической системе, предполагающей, что главная цель экономической деятельности — максимизация прибыли, экономия одного рубля производственных ресурсов увеличивала прибыль на дополнительный рубль выработки; то есть фирмы были заинтересованы в снижении затрат и увеличении объемов производства. В условиях же советской экономики, когда предприятие руководствовалось планами производства, присутствовало стремление лишь к повышению объемов выпуска продукции, но отнюдь не к оптимизации затрат. Результатом стало формирование архетипа управленческого поведения, при котором руководство предприятия стремилось к наращиванию объема производственных ресурсов (при этом скрывая их производительную способность), чтобы впоследствии было проще выполнить установленные нормы и получить премию. Рост издержек и ограничение производства (если оно имело место) приводили к снижению совокупной производительности факторов производства. Более того, у предприятий не было оснований для экономии ресурсов, стоимость которых неуклонно росла.

Роль этих мероприятий для функционирования экономики в целом в ходе экономического развития претерпевала определенные изменения. В 1930-е гг. — в период массового распространения структурной безработицы в стране — вмененные социальные издержки труда не превышали заработную плату (даже при ее небольшом размере), и увеличение занятости выше уровня, считающегося приемлемым в соответствии с традиционным счетом издержек, было для компаний вполне целесообразным подходом. Кроме того, действовала политика мягких бюджетных ограничений. Однако как только экономика достигла полной занятости, а введение новых производственных мощностей стало невозможным без сокращения объема трудовых ресурсов, занятых на технически устаревших производственных объектах, мягкие бюджетные ограничения стали неэффективным инструментом развития. Аналогичная ситуация в целом наблюдалась в сфере потребления электроэнергии и сырья. На ранних стадиях индустриализации, когда имеющиеся в избытке ресурсы были весьма недорогими, учет издержек не играл большой роли. Но в 1980-х гг. в связи с повышением стоимости ресурсов их экономия стала одной из ключевых задач промышленного сектора.

Проблема заключалась вовсе не в том, что все были равнодушны к новым вызовам в использовании электроэнергии или к уровню занятости, а в том, что цепочка обратной связи в советской экономике была длиннее, включала более высокие уровни и была в целом менее эффективной, чем это возможно в условиях капитализма. В капиталистических странах подобные решения принимались непосредственно компаниями в ответ на сигналы процесса ценообразования. В Советском Союзе же требовалось, чтобы ограниченность природных ресурсов сначала признали плановики, после чего они инициировали необходимые реакционные меры.

В этой ситуации важно понимать, какие действия органы планирования предпринимали, а что оставляли без внимания. В сфере производства электроэнергии они признавали наличие проблем и для их устранения приняли решение об увеличении производства, которое было реализовано исключительно успешными методами. За несколько лет буквально с нуля была создана газодобывающая промышленность в Сибири, построены 6 газопроводов в европейской части России. Таким образом, энергетическую базу экономики вывели на качественно новый уровень за счет перехода на новое топливо. Характерно, что реализации этой амбициозной инвестиционной программы не помешало ни руководство предприятий с их собственными производственными задачами, ни какие-либо иные препятствия, часто приписываемые советскому промышленному сектору. Газовая программа являлась примером необычайного потенциала системы централизованного планирования, олицетворяя те механизмы, которые и стали источниками быстрого экономического роста с 1928 г.