Корделия Файн - Тестостерон Рекс. Мифы и правда о гендерном сознании

“Нет никакого сомнения, что биология, через эволюцию и генетику, сделала мужчин и женщин разными” 93. Такой ответ дает книга Уолперта на вопрос, заданный в названиях для Великобритании и США: “Почему женщина не может быть сильнее похожа на мужчину?” ( Why Can’t a Woman Be More Like a Man?) и “Почему мужчина не может быть сильнее похож на женщину?” (Why Can’t a Man Be More Like a Woman?). Но, как проницательно замечает Вэлиан в журнале Nature, “оба названия предполагают возражение: всякое возможно” 94. И как мы убедились, хотя существуют различия в средних показателях между полами, сами фразы “похож на женщину” и “похожа на мужчину” имеют мало смысла на уровне мозга и поведения.

Это не простая семантика или академическая придирка. Когда маленьких детей и взрослых просили объяснить фразы вроде “Мальчики имеют в крови вещество, которое называется «фибриноген»” или “Мальчики очень хорошо танцуют танец под названием «квиббинг»”, объяснения, которые они выдумывали, отличались от тех, которые они давали для фраз “У этого мальчика в крови присутствует фибриноген” или “Этот мальчик очень хорошо танцует квиббинг”. Обобщенные фразы чаще провоцируют объяснения, основанные на предположениях, что иметь фибриноген в крови или быть успешным в квиббинге, что бы то ни значило, фундаментально – часть подлинной мужской или женской природы. “Я думаю, это гормон, который есть у мальчиков, потому что он записан в мужской ДНК”, – был ответ одного студента о фибриногене в крови. “Мальчики в целом сильнее девочек, а квиббинг, похоже, требует силы”. Напротив, конкретные утверждения приводили к относительно большему числу “необщих” объяснений, которые раскрывали эти характеристики как разовые, возможно, даже как проблему или как вызванные внешними причинами, такими как практика или тренировка: “Это танцевальный стиль, в котором этот мальчик упражнялся и преуспел” 95.

Когда мозаику большинства мелких средних различий беспечно сплющивают в одномерных обобщенных утверждениях – что мужчины такие, а женщины эдакие, напрашивается естественный вывод, что мы говорим об универсальных характеристиках, которые “ центральны, глубоки, стабильны, врожденны – словом, «неотъемлемы»” 96. Когда мы говорим, думаем или пишем утверждения вроде: “Мужчины более состязательные, доминантные и рисковые, в то время как женщины более заботливые” 97, это соблазняет разум обратиться ко всемогущему Т и всесильной Y из обзора Кейси – к полу – как главной, движущей причине, которая направляет нас по одному из двух путей. Но перекрывающиеся, подвижные, многомерные, идиосинкратические мозаики, формирующиеся в результате полового развития, указывают на совместное непрерывное воздействие множества мелких событий 98. Пол не определяет мужскую и женскую природу, и в следующей главе мы обратимся к риску и состязательности, чтобы закрыть этот вопрос.

Моего старшего сына всегда притягивала опасность. Шести месяцев от роду он перекатился через всю гостиную, чтобы поближе изучить дрель, которую его отец (простительно думавший, что пять метров – безопасная дистанция между инструментом и младенцем, который еще даже не умеет ползать) положил на пол. Уже начав ходить, в гостях он за пять минут обнаружил ящик с кухонными ножами, которые маленький хозяин дома Гарри не мог найти за два года своей жизни, и начал жонглировать содержимым. Дошкольником, когда бы я ни брала его в игровые центры – эти яркие памятники детской безопасности, – мой сын привычно находил способ подвергнуть себя опасности. В 10 лет я оставила его счастливо увлеченным обычно безопасной деятельностью – замешиванием теста, но вернувшись спустя пять минут обнаружила, что он готовится бросить в эту смесь ревущий фен. Как он спокойно объяснил, он забыл растопить масло, прежде чем добавить его в миску, и пытался исправить ошибку.

Признаюсь, порой я гадала, за что мне выпала такая участь – воспитывать ребенка, столь наплевательски относящегося к риску, и окажется ли это в итоге благословением или проклятием. В оптимистичные дни я воображала, как он пожинает невероятные плоды: скажем, после десятилетий опасных экспериментов изобретает машину времени. Но в мрачные моменты я предвижу гораздо более безрадостную судьбу с финалом в покойницкой. Хотя поборники взглядов Тестостерона Рекса, разумеется, не разделяют мою озабоченность первенцем и его будущим, они, как мы видели во введении, заинтересованы в идее риска как неотъемлемо мужской черте. Они сочли бы каждую из смертельных ошибок моего сына успешным проявлением эволюционного отбора: ничтожное утешение, скажу я вам, когда вы подстригаете опаленную челку своего ребенка и надеетесь, что гости на барбекю не будут задавать слишком много вопросов. Недавно в Rady Business Journal экономисты Моше Хоффман и Эрец Йоели привели знакомую цепочку рассуждений:

Когда самцы больше рискуют в поисках еды, изгнании соперников и борьбе за территорию, они вознаграждаются десятками, даже сотнями партнерш и многочисленными потомками. Игра стоит свеч! Для самок это не так 1.

Десятки? Сотни? Конечно – если вы паук или предводитель древней монгольской империи. В то время как аргументы Хоффмана и Йоели в основном относятся к части “борьбы” дарвиновской теории полового отбора (внутриполовой отбор), другие исследователи полагают, что риск добавляет мужчинам привлекательности – это “очаровательная” часть дарвиновской теории (или, иными словами, межполовой отбор). Психологи Майкл Бейкер-младший и Джон Мейнер объясняют:

Среди мужчин рискованное поведение имеет смысл для демонстрации потенциальным партнершам таких качеств, как социальное доминирование, уверенность, амбициозность, ловкость и острота ума. Все они высоко ценятся у женщин, которые ищут романтического партнера 2.

Но для женщин таких выгод риска не существует. Все потому (авторы стараются быть как можно более тактичными), что “мужчины склонны желать женщин, обладающих качествами, сигнализирующими о высокой репродуктивной способности (например, молодость), а не качествами, свидетельствующими о рискованном поведении” 3. Иными словами, пока волосы блестят, кожа гладкая, а соотношение объема бедер к талии приятно для глаз, то низкая самооценка, апатия, некомпетентность и глупость – сущие пустяки, которыми, с мужской точки зрения, легко можно пренебречь.

После ссылки на старинную версию полового отбора для утверждения эволюционного императива мужского рискованного поведения следующий очевидный шаг – заявить, что риск вносит основной вклад в устойчивое половое неравенство, помогая объяснить, почему слава, удача и руководящие посты непропорционально присваиваются мужчинами. Хоффман и Йоели, например, пишут: