Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 40. Черный тюльпан. Капитан Памфил. История моих животных.

Поздней ночью охотник и пес возвращались на ферму.

Альфред неизменно приносил тридцать пять куропаток, десять перепелок, трех-четырех кроликов, двух-трех зайцев, а часто сверх того еще и пару коростелей.

Все это он нес в своей охотничьей сумке, не хвастаясь и не скромничая.

Этого хватило бы на три ягдташа, а его сумка казалась наполовину пустой.

Должно быть, Альфред восхитительно укладывал чемоданы.

Он извлекал животных одно за другим, приглаживал перышки и укладывал добычу на стол, начиная с мелкой и кончая крупной.

Операция продолжалась около четверти часа.

Мы считали дичь.

Оказывалось штук пятьдесят или шестьдесят.

После этого Альфред неизменно говорил:

— Ну, я думаю, настало время немного привести себя в порядок.

И прежде чем поесть, Альфред поднимался в свою комнату, чтобы надеть полосатые носки, лаковые туфли, тиковые брюки и куртку, повязать на свою длинную шею галстук нежной расцветки, шириной в палец и провести — несомненно, это была гигиеническая мера — по редким волосам щеткой, в которой волосков щетины было больше, чем волос на голове Альфреда.

Тем временем мы рассматривали добычу: примерно на четвертой ее части не было ран.

Эта часть была добычей Медора.

Ни одна собака не брала или не позволяла хозяину взять кролика в норе или перепелку из-под стойки так, как Медор.

На следующий день все повторялось, пыл собак и охотников понемногу угасал, но только не у Альфреда с Медором.

В тот день Медор на склоне лет и Причард на заре жизни должны были сразиться между собой.

Если бы они состязались в беге, Причард, безусловно, победил бы.

Едва выйдя за ворота фермы, Причард поднялся по откосу канавы, оглядел окрестности своими горчичными глазами, хлеща воздух своим султаном, и внезапно устремился к зарослям клевера.

Напрасно было кричать и свистеть ему: глухой, словно Смерть у Малерба, Причард заткнул уши и предоставил нам надрываться.

Углубившись в заросли на треть, он резко остановился.

— Надо же! — произнес Альфред, с глубоким презрением смотревший на него. — Похоже, он делает стойку!

— А почему бы ему не делать стойку? — спросил я.

— Черт возьми!

Александр скручивал папиросу; он уже собирался ее отложить, чтобы прийти вовремя.

— О, можешь не торопиться, — сказал я ему, — зажги ее.

И Александр, закончив скручивать, заклеил и затем зажег свою папиросу.

Причард стоял словно каменный.

— Посмотрим, что там, — предложил Альфред.

Мы направились к зарослям клевера.

Нас отделяло от Причарда расстояние примерно в четыреста шагов.

Мы подошли к собаке вплотную.

Причард не шевелился.

— Пройди перед ним, — сказал я Александру.

Александр прошел перед ним: никакого движения.

— Твоя собака косит! — сказал Александр.

— Как это косит?

— Да: она смотрит на Мориенваль, не горит ли Пьерфон.

— Ну, а ты взгляни себе под ноги, и внимательно; посмотришь, кто выскочит.

Я не успел договорить, как выбежал молодой заяц.

Александр выстрелил по нему — заяц упал.

Причард не шелохнулся.

Только он перестал косить: глаз, смотревший на Мориенваль, не горит ли Пьерфон, присоединился к тому, который смотрел на Пьерфон.

— Болван, — сказал ему Альфред, отвесив пинок чуть пониже султана, — ты что, не видишь, что он убит?

Причард обернулся с видом, означавшим: "Сам ты болван!" — и продолжал держать стойку.

— Каково! — сказал Альфред.

— Разве ты не видишь, — спросил я, — что он стоял над двумя зайцами сразу, что один побежал к Александру, а второй сейчас бросится под ноги Маке?

Я не успел закончить, как второй заяц выбежал в свою очередь, как будто только и ждал моих распоряжений.

Маке первым выстрелом промахнулся, а вторым его убил.

— Пойдем, Медор, пойдем! — позвал Альфред.

И он направился к Мориенвалю.

— Прекрасно! — сказал я Александру. — Альфред отправился совершать свой набег, до вечера мы его не увидим.

— Утратив его, утешимся надеждой, что он не вернется, — ответил Александр.

И он положил зайца в свою охотничью сумку.

Маке поступил со своим точно так же.

— Все равно, вчетвером с двумя собаками все шло как нельзя лучше, а втроем, всего с одной…

— Я считаю, что Причард один стоит двоих, — сказал Маке.

— А где он? — спросил Александр.

Мы огляделись.

Причарда не было.

В это время наше внимание привлек выстрел Альфреда, только что скрывшегося за лиственницей.

За этим выстрелом последовал крик: "Ищи, Медор, принеси! Ищи!"

— Вот Альфред и начал охотиться, — сказал Александр.

Пока Александр и Маке перезаряжали ружья, крики Альфреда, вместо того чтобы смолкнуть, только усилились.

— Посмотри-ка, — сказал я Александру, — да посмотри же!

Александр взглянул туда, куда я показывал.

— А-а! — сказал он. — Причард поймал куропатку.

— Он не поймал ее, он ее украл.

— У кого?

— Да у Альфреда же! Это та куропатка, которую он велел искать Медору.

В это время, опять со стороны Альфреда, послышался второй выстрел.

— Смотри, что делает Причард! — крикнул я Александру-

— Ах, вот оно что! — ответил он. — Ты должен был сказать мне, что мы отправляемся на спектакль, а не на охоту: я взял бы бинокль вместо ружья.

В самом деле, Причард, бросив куропатку, которую он нес, помчался на выстрел.

Через десять секунд он появился со второй куропаткой.

Альфред продолжал кричать во все горло:

— Неси, Медор! Неси!

— Не объясните ли вы, что здесь происходит? — спросил Маке.

— О, все очень просто, — ответил я. — Там, внизу, есть лесок; на опушке этого леска взлетела куропатка, и Альфред ее подстрелил; куропатка упала в лесу. Альфред, нимало не беспокоясь, крикнул: "Медор, ищи!" — и стал перезаряжать ружье. Альфред знает Медора, и у него не возникло никаких опасений. Но Альфред не знает Причарда: это вор, пират, разбойник! Он был в лесу и подобрал куропатку Альфреда до того, как Медор перебрался через овраг, и понес ее ко мне, не заботясь о том, я ли убил ее. Альфред, обеспокоенный тем, что не видел ни Медора, ни своей куропатки, отправился в лес, чтобы помочь собаке. Вторая куропатка поднялась в лесу: он убил ее, как и первую. Причард со своего места увидел, в каком направлении она падала. Бросив первую, он побежал за второй… И вот, смотрите, он несет вторую, как нес первую, вернее, он несет обеих!

— Ну, знаете ли!

— Конечно; он вернулся туда, где оставил первую куропатку; добравшись до нее, он, чувствуя, что пасть у него достаточно широкая для того, чтобы нести обеих, проделал тот ловкий фокус, который вы видите или, точнее, которого вы не видите… Смотри, Александр! Взгляните, Маке!