Этон Цезарь Корти - Елизавета I Австрийская

Люкени немедленно допрашивают. Он подробно рассказывает о ходе событий. Звонит телефон. Судебный следователь выслушивает новость о смерти императрицы, холодея от ужаса. Он сообщает об этом Люкени, который выражает свое удовлетворение циничной фразой: «Убить ее было моей целью, я должен был попасть прямо в сердце, и меня очень радует сообщенная вами новость». — «Кто вы?» — «Анархист». — «Вы уже были судимы?» — «Нет».

На этом первый допрос [567] Первый допрос Люкени в комиссариате полиции. АГЖ. заканчивается, и Люкени по его просьбе доставляют в тюрьму Сан-Антонио в экипаже, оплаченном самим преступником. Он начал свою жизнь в парижском воспитательном доме Сан-Антонио, а заканчивает в женевской тюрьме Сан-Антонио. По пути туда он говорит жандарму Лакроиксу:

«Я сожалею, что в Женеве не существует смертной казни. Я выполнил свой долг. Мои соратники продолжат наше дело. Вожди анархизма уверены в его необходимости» [568] Показания жандарма Лакроикса. АГЖ. .

После предварительного следствия дело поручается генерал-прокурору Навацца, первому и наиболее уважаемому юристу округа Женевы. Он внимательнейшим образом изучает личность Люкени, устраивает бесчисленные допросы, видит, что преступник старается возложить на себя всю вину с тем, чтобы ему досталась вся «слава» преступления. «Я никогда не принадлежал к обществу социалистов или анархистов. Я анархист-«индивидуал» и нахожусь там, где считаю нужным» [569] Допрос 15 сентября 1989 года. Акт № 38. АГЖ. . Люкени вновь подчеркивает, что безразличен к наказанию, и жизнь ничего для него не значит. «Почему же вы, в таком случае, хотели скрыться с места преступления?», — спрашивают его. Но обращения к его совести подходят ему не более, чем вид мученика. «Я не имел желания скрыться. Я бежал к полицейскому участку» [570] Допрос 15 сентября 1898 года. Акт № 40. АГЖ. . — «Почему вы убили императрицу, не сделавшую вам лично ничего дурного?» — «Это борьба против знати. Люкени с радостью убьет императрицу, но никогда не тронет прачку» [571] Личное прошение господина генерал-прокурора Женевы об отставке. .

Потрясенный, генерал-прокурор Навацца покидает преступника. По его мнению, Люкени — это новый Герострат, сжегший когда-то храм Артемиды в Эфесе — великолепный памятник искусства Древней Греции, а потом, под пытками выдав причину совершенного, обессмертил свое имя.

«В Люкени говорит мания величия, — замечает Навацца. — За все время моей работы мне еще не приходилось видеть преступника такого рода. Он горд своим поступком и не хочет ничего слышать кроме того, что его поведут на эшафот».

Бог велик, и вновь показывает на примере Люкени, как человека может ослепить тщеславие. — главный мотив преступления, затмивший голод и любовь, — обычных спутников злодеяний. Люкени хочет до конца испытать то, что называют славой, насладиться ею. Весь мир прочитает в газетах и заговорит о нем, человечество услышит из собственных уст Люкени его мнение по поводу совершенного и причину данного поступка. Его мысли заняты тем, как придать делу наибольшую значимость. В неапольской газете «Дон Марцио», которую Люкени не раз читал во время своей военной службы и знает, что это газета либерального толка, появляется заметка о нем. Преступник решает в ближайшее время написать главному редактору «Дон Марцио» письмо с разъяснением своего поступка. Газета, как надеется Люкени, должна выступить против уже укоренившегося мнения о том, что Люкени — прирожденный убийца. Бессмыслицей является утверждение Ломброзо о том, что индивидуум рождается на свет уже преступником. «Я очень вас прошу, — пишет убийца редактору [572] Письмо Луиджи Люкени к главному редактору газеты «Дон Марцио» Иосифу Турко, Женева, 11 сентября 1898 года. Часть № 84 — оригинал следственного действия. , — опротестовать выдвигаемую причину преступления, связываемую с моим бедственным материальным положением. Это совершенно неверно. Я заканчиваю свое письмо, объясняя, что… если господствующий класс не попытается обуздать свою алчность, то в скором времени их кровь прольют люди, солидарные со справедливостью покушений на императоров, президентов, министров и на тех, кто покорно принимает эту власть. Недалек тот день, когда, к великой радости людей, будут уничтожены все существующие сейчас законы. Достаточно будет одного единственного: «Кто не работает, тот не ест». Преданный вам Луиджи Люкени, убежденный анархист».

Главный редактор газеты, восьмидесятидвухлетний старец, уведомленный дирекцией тюрьмы, совершенно незнакомый с Люкени, не может понять, каким образом в голову преступнику пришла идея написать ему, и в 13 номере газеты открещивается от этой бестии в человеческом облике. Тем временем, убийца направляет премьер-министру Швейцарии просьбу вынести ему приговор, руководствуясь сводом законов кантона Люцерн, предусматривающим за деяния такого рода смертную казнь, а не по закону кантона Женевы, исключающему ее. В конце прошения он ставит подпись: «Луиджи Люкени, анархист, самый опасный преступник» [573] Письмо Люкени к президенту Швейцарской конфедерации, Женева, 14 сентября 1898 года. .

Затем он переходит к частным посланиям. В тюрьме у него достаточно времени для этого. В письме супруге господина д’Арагона он пишет: «Как настоящий коммунист я не могу переносить эту несправедливость классового общества и, как настоящий друг людей, знаю наверняка, что близок час, когда над миром засияет новое солнце, солнце свободы! Я знаю, что мне его не увидеть… За прожитые мною двадцать пять лет я достаточно узнал жизнь, и заверяю Вас от всего сердца (если пожелаете — сердца дикаря), что теперь я чувствую себя полностью удовлетворенным. Если я буду иметь счастье выслушать испрашиваемый мною по своду уголовных законов Люцерна смертный приговор, то взойду по ступеням милой мне гильотины без принуждения и помощи посторонних» [574] Письмо Люкени к принцессе де Фера д’Арагон, 14 сентября 1898 года. Тюрьма Сан-Антонио, Женева. АГЖ. . Несколькими днями позже появляется еще одно новое письмо к госпоже де Фера: «Мое дело сравнивают с делом Дрейфуса», — значится в нем [575] Письмо Люкени к принцессе де Фера д’Арагон, 17 сентября 1898 года. АГЖ. .

Как горд был бы преступник, если бы администрация тюрьмы передала ему письма из Вены, Лайбаха, Флоренции, Лозанны, Неаполя, Софии, Праги, Балтимора, Лондона, Румынии, Испании, искренне желающие Люкени попасть в ад. Но все, кто называет себя борцами за благо человечества, приветствуют его «благородный поступок», считая, что он доказал — в народе еще живы такие, как он, «герои», вынужденные терпеливо ждать, не теряя мужества, той поры, когда в день великой победы народ откроет двери тюрем [576] «Один за всех» к Люкени, Женева, 14 сентября 1898 года, документ № 91. АГЖ. .