Виолетта Городинская - Природа. Человек. Закон

Ну как тут не удивляться премудрости природы, предусмотревшей все вплоть до разложения останков и нового их запуска в круговорот веществ! Какие можно придумать большие и лучшие чудеса?

Помимо этих двух — самых крупных и самых мелких — организмов, пронизывающих почву, имеется еще промежуточная мезобиота: нематоды, энхитреиды, мельчайшие личинки насекомых и микроартроподы, ногохвостки и клещи. Больше всего нематод. В лесной почве их на каждом квадратном метре кишит до двух миллионов. Питаясь бактериями, микроскопическими почвенными водорослями и корнями растений, они, как и дождевые черви, своими многочисленными ходами разрыхляют почву и улучшают ее аэрацию — доступ кислорода к корням растений, а также проникновение влаги осадков в нижние горизонты почвы.

Живут здесь и крупные млекопитающие — кроты и землеройки. Хотя их часто можно видеть и на поверхности, нужды особой в этом для них нет. И стол и дом — все у них под землей. Кормятся они дождевыми червями и почвенными насекомыми, а дом устраивают сами в подпочвенном грунте. В суровые зимы, особенно если снега выпадет мало, землеройкам приходится худо: лесная подстилка промерзает так, что зверьку, весящему всего 3–8 граммов, конечно же, невозможно проделать в ней множество ходов, чтобы добраться до вмерзших в нее мелких жуков, куколок и личинок. «В такие зимы землеройки много бегают по поверхности снега даже в сильные морозы, подъедая мелкие семена березы, сбитые с ветвей кормившимися чечетками, а ближе к весне ищут на обледеневшем насте вылетевшие из шишек крылатые семена ели и сосны. При оттепелях отяжелевший снег опадает с деревьев вместе с хвоей, сухими веточками и лишаями, увлекая вниз зимующих на деревьях насекомых и их яички. Землеройки пользуются этим и всю зиму пронизывают ходами толщу снега под кронами хвойных деревьев, уничтожая много мелких вредителей леса» ( Формозов А. Я. Спутник следопыта. М, 1968, с. 122. ).

Крот — тот похитрей, а может быть, поумнее: заготавливает на зиму запасы дождевых червей. На свою беду черви очень живучи, крот и пользуется этим: откусывает у них головки, чтобы они не сбежали, а живучесть оставшейся части обеспечивает кроту питание свежими продуктами, которые он достает из специально устроенных им червяковых складов. Большая протяженность и разветвленность кротовых ходов, их довольно значительный диаметр создают макродренаж и аэрацию почвы. Кроме того, кроты и землеройки в поисках пищи постоянно перемешивают верхние и нижние ее слои, способствуя лучшему обмену минеральных солей, а значит, и улучшают условия питания растений.

В лесную экосистему входит и луговой биогеоценоз. Но если влияние на него леса довольно неплохо изучено, то обратная связь — что дает лесу луг, еще не очень ясна. Точнее, очень неясна. Некоторые специалисты склонны считать луг антагонистом леса. Неверное и скоропалительное — даром что ему века два от роду! — суждение. Прообраз лугов — лесные поляны — ведь зачем-то нужны лесу. Возможно, они выполняют роль тех самых «костров», что создают вертикальные перемещения (впрочем, и горизонтальные тоже) воздуха, так необходимые для испарения влаги и создания тех самых атмосферных условий для выпадения осадков, о которых мы уже говорили в предыдущем разделе.

Конечно, растительность лугов и полян представляет собою довольно устойчивое и дружное сообщество: луговые травы, особенно злаки, тесно переплетаясь корнями, не пустят чужака в свой узкий круг, но ведь лесу много и не надо: достаточно лосю пробить дерновину копытом, кабанам сделать порой, чтобы семена деревьев укоренились и проросли. А там крона даже одного дерева затенит достаточно большую поверхность почвы, чтобы светолюбивые злаки отступили и дали место другим деревьям прорасти. Лес, однако, не делает этого: поляны и луга ему необходимы так же, как и он им.

Мы исходили лес вдоль и поперек, рассмотрели сверху донизу все его основные составляющие (муравейники мы опустили намеренно, слишком широко известна их роль в лесу). Но лес этот — сегодняшний, сейчасный, хоть и живой, но застывший в своем развитии. А ведь в веках ему присуща динамичность. Ударила ли молния, ветер ли свалил уже погибшую сосну — не важно что, но она упала и образовала в верхнем пологе открытый лучам солнца прогал. А три-четыре года спустя вокруг павшего ствола уже густой толпою теснятся маленькие елочки. Если здесь и были проростки сосенок, то елочки попросту не дали этим маленьким неженкам развиться. Впрочем, «неженка» для сосны довольно относительное название. На беднейшей водою, азотом и другими минеральными солями песчаной сыпучей почве она дает сто очков вперед ели и все равно выигрывает — прорастает, развивается, уходит ввысь, тогда как еловые семена даже не проклюнутся. Но в нашем лесу и влаги, и питательных веществ вполне для ели достаточно, вот она и вырвалась вперед, и не одна, а в окружении десятков, а то и сотен своих родных сестер.

Вырасти всем им в могучих красавиц с космами ведьминых волос (кое-кто утверждает, правда, что это борода лешего) лишайника не придется. Слишком мало места и для корней и для кроны освободилось. Постепенно, одна за другою, будут они усыхать, пока не останется одна-единственная, которой и суждено стать красавицей.

Раньше считалось, что это вот отмирание является результатом жестокой конкуренции, подавления слабого сильным в борьбе за жизнь, за место под солнцем. Сейчас, когда мы узнали чуть-чуть больше, такая однозначная версия сходит на нет. Мы знаем, что у многих животных существует так называемый принцип самопожертвования: «Самцы одного выводка индюков (диких. — Авт .) по достижении взрослого возраста остаются в группах по два или три и одновременно ухаживают за самками на общих токовых плодках. С самками, которых эти демонстрации привлекают, спаривается один, наиболее доминантный из всей группы братьев, самец. Другие ему уступают и остаются фактически стерильными… Таким путем они значительно увеличивают совокупную приспособленность» ( Меннинг О. Поведение животных. М., 1982, с. 239. ).

Если уж такая, по общему мнению, глупейшая птица додумалась, что сообща, пусть даже ценою самопожертвования одних братьев ради другого, легче добиться успеха, то почему бы отказывать в сообразительности умненьким елочкам? Нет, серьезно, вы вправду считаете, что все погибшие елочки — жертвы жестокой красавицы?

Конечно, веских доказательств сознательного самопожертвования елочек (а у индюков оно — сознательное?) у нас нет. Как, впрочем, нет и никаких совершенно ни у кого доказательств жестокого умерщвления бедных сестричек выросшей красавицей. И если у людей может существовать множество этических взглядов на одно и то же явление, то этический принцип Природы един: в первую очередь — сохранение Жизни, во вторую — того или иного вида жизни, в последнюю — сохранение жизни индивида.