Джерри Койн - Эволюция: Неопровержимые доказательства

Если посмотреть на следы, оставленные ледником на юге, на горных породах пермского периода, то можно увидеть странные особенности. Судя по следам, ледники появились в таких районах, как Центральная Африка, где сейчас очень жарко, и, что еще более загадочно, двигались от морей внутрь континентов. (См. направление стрелок на рис. 21.) Но это совершенно невозможно: ледники способны формироваться только на суше и в условиях постоянного холодного климата, где повторяющиеся снегопады спрессовывают снег в лед, который и начинает двигаться под собственной тяжестью. Так как же объяснить этот странный характер ледниковой штриховки и свидетельства появления ледников из моря?

У этой загадки есть еще одна часть, заключающаяся в распространении не только штриховки, но и ископаемых деревьев – видов, принадлежащих к роду Glossopteris . Это были хвойные деревья, у которых вместо игл росли листья, напоминающие по форме язык (glossa по-гречески и означает «язык»). Glossopteris относился к числу растений, преобладавших в пермской флоре. По ряду причин ботаники считают, что эти растения были листопадными, т. е. каждую осень сбрасывали листву и весной покрывались листьями заново: у ископаемых наблюдаются годичные кольца, что указывает на сезонные циклы, и специализированные черты, показывающие, что листва была запрограммирована на отделение от дерева. Это и другие признаки позволяют предположить, что Glossopteris росли в умеренном климате с холодными зимами.

Если нанести на карту распространение ископаемых Glossopteris в Южном полушарии – единственном районе, где их обнаруживают (рис. 21), то они оказываются странным образом разбросаны группами по южным континентам. Это невозможно объяснить распространением через океаны, потому что у Glossopteris крупные и тяжелые семена, которые практически наверняка не держались на воде. Может ли это служить доказательством того, что на каждом континенте это растение появилось в результате отдельного и независимого акта творения? Не будем торопиться.

Обе загадки удается разрешить, если понять, где на самом деле находились современные южные континенты в поздний пермский период (см. рис. 21): они были соединены, как фрагменты головоломки, и составляли суперконтинент Гондвану. И если сложить воедино эти фрагменты, то положение ледниковой штриховки и распространение деревьев внезапно получает объяснение и становится логичным. Теперь вся ледниковая штриховка направлена от центра Антарктиды, которая была частью Гондваны, охватывавшей Южный полюс в пермский период. Снега должны были образовать обширные ледники, распространявшиеся в направлении от этого местоположения и порождавшие именно такую ледниковую штриховку, какую мы и наблюдаем. А если наложить на карту Гондваны распространение деревьев Glossopteris , то рисунок перестает быть хаотичным: фрагменты соединяются и образуют кольцо по краям ледников. Это именно те территории с холодным климатом, где и следовало рассчитывать на обнаружение листопадных деревьев зоны умеренного климата.

Таким образом, не деревья перемещались с одного дальнего континента на другой: перемещались сами континенты и переносили с собой деревья. Эти загадки проясняются только в свете эволюции, в то время как креационизм бессилен объяснить и расположение ледниковой штриховки, и странный разорванный ареал Glossopteris .

К этой истории можно добавить горький постскриптум. Когда в 1912 г. была обнаружена экспедиция Роберта Скотта, замерзшая до смерти при неудачной попытке первыми достигнуть Южного полюса (напомним, норвежец Роальд Амундсен добрался до полюса чуточку раньше), то рядом с телами путешественников лежало 15 кг ископаемых Glossopteris . Хотя путешественники бросили в дороге большую часть поклажи, отчаянно пытаясь остаться в живых, они сами тащили на санях тяжелые камни (горные породы), несомненно, понимая их научную ценность. То были первые образцы Glossopteris , обнаруженные в Антарктиде.

Доказательство эволюции, основанное на характере распространения жизни по континентам, очень весомо, однако еще более весомы доказательства, которые дают нам примеры распространения жизни на островах.

Когда биологи убедились, что распространение видов на островах обеспечивает весомое доказательство существования эволюции, это стало одной из величайших находок в истории биологии. Ей мы тоже обязаны трудам Дарвина, чьи идеи до сих пор сильнейшим образом влияют на биогеографические представления. В главе 12 «Происхождения видов» Дарвин приводит факт за фактом, скрупулезно собранные за годы наблюдений и переписки, выстраивает свое дело, как блистательный юрист. Когда я рассказываю своим студентам о доказательствах эволюции, то эта лекция у меня самая любимая. Это биологический детектив в час длиной, накопление вроде бы разрозненных и несвязанных сведений, которые в конце выстраиваются в стройное и безупречное доказательство эволюции.

Однако, прежде чем мы обратимся к доказательству, нужно четко разграничить два типа островов. Первый – это материковые (континентальные) острова , те, которые некогда были соединены с материком, но позже отделились или из-за повышения уровня моря, затопившего сухопутные перемычки, или вследствие сдвига континентальных платформ. Среди этих островов, помимо множества прочих, Британские острова, Япония, Шри-Ланка, Тасмания и Мадагаскар. Некоторые из них очень старые (Мадагаскар отделился от Африки примерно 160 млн лет назад), другие значительно моложе (Великобритания отделилась от Европы около 300 000 лет назад, возможно, благодаря наводнению, возникшему из-за большого подпрудного озера на севере). Второй тип – океанические острова : те, которые никогда не были соединены с континентом. Они поднялись с морского дна и изначально на них не водилось никаких форм жизни, потому что они представляли собой коралловые рифы или растущие вулканы. К океаническим островам принадлежат Гавайские острова, Галапагосский архипелаг, остров Святой Елены и архипелаг Хуан-Фернандес, о котором рассказывалось в начале этой главы.

«Островное» доказательство эволюции нужно начать со следующего наблюдения: на океанических островах отсутствуют многие местные виды, которые встречаются и на континентах, и на материковых островах. Возьмем, к примеру, Гавайи, тропический архипелаг, чьи острова занимают площадь 28 311 кв. м, чуть меньше штата Массачусетс. В то время как на островах в изобилии представлены местные птицы, растения и насекомые, там полностью отсутствуют местные пресноводные рыбы, амфибии, рептилии и сухопутные млекопитающие. Остров Святой Елены, где отбывал ссылку Наполеон, и острова архипелага Хуан-Фернандес лишены тех же самых групп, но там достаточно широко представлены эндемичные растения, птицы и насекомые. На Галапагосских островах все-таки водится несколько местных видов рептилий (сухопутные и морские игуаны, а также знаменитые гигантские черепахи), но местных млекопитающих, амфибий и пресноводных рыб там тоже нет. Снова и снова на океанических островах, усеивающих Тихий, Южно-Атлантический и Индийский океаны, повторяется одна и та же картина: отсутствие некоторых групп, а точнее – отсутствие одних и тех же групп.