Виталий Сандуков - Выиграть жизнь

– "Плейбой" – "Играющий парень". А разве то, чем я занимаюсь, не мужские игры?

Еще "старик" Ницше метко подметил, что любой настоящий мужчина любит опасности и игру и именно поэтому выбирает женщину, как самую опасную игрушку…

Корр.:

– Что Вы делаете, когда хотите завоевать женщину?

B.C.:

– Завоевываю.

Корр.:

– Как?

B.C.:

– Поскольку не бывает двух одинаковых женщин, то не может быть ни универсальной стратегии, ни лучшей тактики. А вообще на этом поприще я – не агрессор, предпочитаю и логику, и страсть взаимного влечения. А завоевать, подразумевает подчинить. Меня больше привлекает женщина партнер, игрок, охотник, но не рабыня.

Впрочем, и это в прошлом, поскольку я давно и надежно пленен любимой женщиной

– (женой) Элеонорой.

Корр.:– Ну, а какой бы вопрос вы задали читателям по окончании короткого интервью на эту тему? B.C.:

– Естественный. Надеюсь, вы не решили, уважаемые соотечественники, что я специализируюсь исключительно на темах, обсуждаемых на этой встрече?

Корр.:

– Как и где вы проводите отпуск?

B.C.:

– В общепринятом смысле отпуска у меня не бывает, как нет дней выходных и рабочих. Моя работа не является неким обособленным временем, отведенным на зарабатывание средств. Моя жизнь – это и есть моя работа, без всякого пафоса. Помимо примитивного передвижения она включает в себя работу с текстами, естественные физические нагрузки, чтение лекций, спортивные тренировки, фото, видеодело, подводное плавание, экстремальное вождение автомобиля, посещение музеев, написание статей и т.д., и т.п. А главное, она дает пищу для глубоких размышлений, и (о, счастье!) позволяет избирательно общаться с разными людьми, – чего еще можно желать?

И я буквально физически заболеваю, раздражаюсь и устаю, уже после двух недель, проведенных бездумно, бессмысленно, "стационарно". Или тем более (о ужас!) в обществе "важных" бумажек и "нужных" людей. Сегодня мой универсальный лекарь – ясная цель и ветер странствий. А впрочем, я еще много чего в этой жизни не пробовал…

Здесь женщины меня берут за руки: "Сэээр…" Здесь не нужны ни карабин, ни брюки (ноу проблем!). Здесь круглый год цветы благоухают (Ах!). А фрукты (в самом деле!) "ам" и тают. Здесь ночь тепла, вода лазурна, но стоп – мне почему-то… дурно! Хочу опять туда, где солнце жарит. Не ветерок, а ветер бьет и валит. Где поедаешь то, что лишь добыл, чтя формулу "Я буду, а не был". Где доверяешь спину лишь костру. Где спишь, как новобранец на посту. Где сердце вырывается наружу. Меняю тень на зной, а зной – на стужу. Меняю этот день на день вчерашний. Вчерашний день меняю на грядущий. На жидкий суп меняю стол цветущий. И как Адам: "Прощайте, рая кущи…"

Решено. Отправляюсь за билетом.

Корр.:

– Вам, очевидно, завидуют многие люди. Хорошенькую он, мол, себе работу нашел, кататься по миру, поди плохо?

В. С:

– …Мой хороший знакомый, архитектор, астролог, художник – Плужников Владимир Иванович, как-то, просматривая отснятый в экспедициях рабочий видеоматериал, где поллица у меня покрыто коркой болячек, где нет ни одного сантиметра тела свободного от укусов насекомых, а лимфоузлы увеличены до размера сливы, где я выковыриваю из-под кожи личинки насекомых и зашиваю на себе глубокую рану в, мягко говоря, антисанитарных условиях, искренне воскликнул: "Виталий, как хорошо, что все это снято на пленку! Это отбивает детскую зависть к твоим путешествиям".

Экстремальные экспедиции – это тяжелейший труд. Как, впрочем, и труд каскадеров, спасателей, пожарных, бойцов спецподразделений, словом, людей, чья полная мужественной романтики работа насквозь пропитана несоизмеримым с моим случаем риском и отвагой. А те красивые кадры, которые становятся достоянием широкой публики: анаконда, которую я душу в речной протоке, извивающийся у меня в руках пойманный крокодил и т.п. – это просто экзотика. Но есть вещи, ну уж никак не привлекательные внешне, но гораздо более опасные: например, три миллиона людей на планете ежегодно умирают от малярии. Я уже четырежды ею болел, почти после каждой продолжительной тропической экспедиции.

Я давно сбился со счета, начав однажды считать свои травмы и переломы. Дважды я был "гостем" реаниматологов, и уже даже полежал под ножом у известных нейрохирургов…

И потом я не был ни только на Канарах или Сейшелах, но даже в Анталии. Я не видел Швейцарии и Сингапура, не отдыхал в морском круизе, не покупал авиабилетов первого класса, и совсем не потому, что мне этого не хочется.

Три месяца и двадцать дней мы были совершенно лишены свежей пищи. Мы питались сухарями, но то уже были не сухари, а сухарная пыль, смешанная с червями… Она сильно воняла крысиной мочой. Мы пили желтую воду, которая гнила уже много дней. Мы ели также воловью кожу, покрывавшую грот грей, чтобы ванты не перетирались. Мы замачивали ее в морской воде в продолжение четырех-пяти дней, после чего клали на несколько минут на горячие уголья и съедали ее. Мы часто питались и древесными опилками. Крысы продавались по полдуката за штуку, но и за такую цену их невозможно было достать.

Я НЕ ЛЮБЛЮпо мотивам Владимира Высоцкого

Я не могу, я не люблю, я не умею и не сумею, потому что не хочу нагнуться к слабому, чтоб потрепать за щеку, а встав на цыпочки, сказать, что я лечу.

И потерпеть, когда терпеть противно, и помолчать, когда молчать нельзя, советовать, когда никто не просит, и не прийти, когда зовут друзья. И бормотать, и лепетать, и в грудь помпезно ударять, и лебезить, и хлопотать, и "подкрадаться". И подтирать, и подпирать, и подавать, и подгонять, и подкупать, и подменять, и поддаваться.

Меня всю жизнь от этих "под" бросает в дрожь, кидает в пот и заставляет, что ни год, считать потери. От них беда и суета, и затхлый запах изо рта. Плодят их "живчики" и сонные тетери.

На пьянке петь – не подпевать. С друзьями быть – не отбывать. За дело бить – не подбивать и ухмыляться. На свете жить – не поживать. А в стае выть – не подвывать. От жизни брать – не подбирать и умиляться.

Я не люблю упрямых и надменных, обидчивых, трусливых и скупых. Не понимаю слово "непременно", и там, где точки вместо запятых.

Я не могу для дела пить, стенать, ушами шевелить и взятки брать или давать, что равнозначно.

Дым в небо кольцами пускать, копить, копаться, распускать, подозревать и ревновать, и распинаться.

Я не люблю себя, когда болею, когда из вежливости слушать не умею, когда вздыхаю чаще, чем дышу. А главное, что маме не пишу.

Когда я дело до конца не довожу и от услуги отказаться не спешу. Достойных слов, когда в ответ не нахожу. Но главное, что маме не пишу.