Иван Филоненко - Хлебопашец

Сказал свое слово и глава русских почвоведов Василий Васильевич Докучаев, откликнувшийся на «голодный год» книгой «Наши степи прежде и теперь». Сбор от ее продажи поступил в пользу голодающих. Он, почвовед, ясно сознавал, что никакой, «даже геркулесовский организм не в состоянии часто переносить таких бедственных случайностей, какая выпала в настоящее время на долю России» И выдвинул общегосударственный план оздоровления всего нашего «земледельческого организма», состоящий из пяти «надо», которые станут известны всему прогрессивному человечеству и лягут в основу будущих исследований и практических действии.

Царское правительство не откликнулось ни на одно из них. Но и промолчать не могло. Чтобы создать видимость деятельности, оно с большой помпой организует «Особую экспедицию по испытанию и учету различных способов и приемов лесного и водного хозяйства в степях России». Возглавить ее поручается Докучаеву. «Особая экспедиция» отправляется в самый центр многих засух, на водораздел между Волгой и Доном, туда, где простирается Каменная степь. Здесь Докучаев и основал опытную станцию, какой еще не было. На малом пространстве степи он рыл систему прудов, сажал полезащитные лесополосы, покрывал лесом овраги, чтобы окультурить изнывающие от зноя земли. И искал такую систему обработки почвы, чтобы наилучшим образом использовать накопленную в ней влагу и не разрушать почву. Станции этой суждено будет внести огромный вклад в отечественную науку, которую Докучаев назовет «почвоведением».

Да, как ни странно, наука о почве — единственном источнике существования человечества — была создана лишь в конце XIX века. И создала ее русская школа почвоведов. Не без основания Докучаев говорил об этом как об открытии четвертого царства природы, об открытии, поразившем мир.

Еще недавно Чарльз Дарвии писал в одном из своих писем: «Меня поразило, что все наше знание о структуре Земли очень похоже на знание старой курицы о поле в сто акров, на углу которого она копает лапами...»

Так это о структуре Земли! А тут — верхний пахотный слой ее, который человек возделывает по меньшей мере семь тысячелетий! И вот это самостоятельное, по определению Докучаева, природное тело, образующееся на поверхности Земли в результате сложного взаимодействия космических, земных (живых и неживых) факторов, это природное тело, обладающее исключительными, присущими только ему оригинальными свойствами — плодородием и незаменимостью в жизни природы и человеческого общества, этот тончайший слой земной коры, наделенный «рождающей силой», до конца XIX века просвещеннейшие умы считали одной из горных пород, и никто не выделял его из этого ряда. Даже чтимый во всем мире Паллас, естествоиспытатель, географ и путешественник, предпринявший во второй половине XVIII века «Путешествие по разным провинциям Российского государства» (так он назвал потом свой научный труд), собравший и впоследствии обработавший богатый географический, ботанический и зоологический материал, подготовивший труд «Флора России», высказывавший идеи исторического развития органического мира, великий этот естествоиспытатель считал, что чернозем юга России — это ил отступившего древнего моря. Нет, возражали ему, это вовсе не ил, а торф, принесенный ледником из северных болот.

И только в конце XIX века русские почвоведы решительно заявили: не ил это, и не торф, и не горная порода, а накопившиеся остатки отмирающей органической жизни, которым одна минута по часам истории Земли.

Они с гордостью вспомнили гения России Михайлу Ломоносова, который в «Первых основаниях металлургии», написанных еще в 1742—1743 годах, пусть и мимоходом, но четко и ясно высказался и о природе почвы: «Итак, нет сомнения, что чернозем не первообразная и не первосозданиая материя, но произошел от согнития животных и растущих тел со временем...»

Итак, почва — это прах органических тел, это кладовая, в которой веками накапливались запасы пищи для растений. Разгадка эта, доведенная до сведения образованного человечества, потрясла его воображение. И не случайно на публичные лекции Докучаева «О главнейших законах современного почвоведения, обязанных своим открытием почти исключительно трудам русских ученых» ходила почти вся образованная молодежь Петербурга. Неслучайно не что-нибудь, а почвенные коллекции, собранные Докучаевым, побывали даже за океаном на Всемирной Колумбовой выставке в Чикаго, посвященной 400-летию открытия Америки. «Кто бы думал,— выражали свое удивление на страницах американских газет посетители этой выставки,— что в конце девятнадцатого века мог быть открыт новый континент в наших знаниях о природе!» После этой выставки 1893 года с институтских кафедр всего мира зазвучат русские слова «чернозем», «подзол», «солонцы». А новая наука о почве, вопреки традиции, получит не греко-римское имя, а русское — почвоведение, основу которой Докучаев изложил в диссертации «Русский чернозем»: он защитил ее 11 декабря 1883 года в Петербургском университете и получил звание доктора геогнозии.

В эти же годы другой великий россиянин Климент Аркадьевич Тимирязев, которого даже современники называли «величайшим ботаником мира» и «патриархом русской агрономии», открыл тайну зеленого листа. Да, именно тайну. Тысячелетиями человечество смотрело на зеленый мир природы, но никто не знал, почему он зелен. Объяснил это Тимирязев. И тоже поразил мир. Человечество узнало, по каким законам листья используют и перерабатывают энергию солнечных лучей. Пусть это только малая часть жизни растений, но именно она была самой загадочной.

В эти годы русские ученые-естествоиспытатели вторгались в таинственный мир природы с неотступной, как боль, думой: познать этот мир, чтобы помочь российскому крестьянину выпутаться из вечной нужды, которая усугублялась не только засухами, но и невежеством. Они видели и понимали (и во весь голос говорили об этом), что обработка крестьянских полей до того ужасна, что вернее было бы назвать ее «издевательством над землей». Поэтому ратовали за неустанную пропаганду новой техники, идущей на смену сохе и деревянному плугу — сабану. Но не могли они не видеть и того, что даже идеально обработанные нивы в бедственные годы не дают никаких преимуществ перед землями, обработанными «по-крестьянски».

Значит, есть и какие-то другие причины?

Ответ на этот вопрос дал первый русский марксист Плеханов в статье «Всероссийское разорение». Именно в ней он вскрыл социальные причины бедственного положения российского мужика. В ней же приводит и сообщение из Шадринского уезда, опубликованное в «Русских ведомостях». И пошла эта статья по России, пробуждая общественную мысль и сознание. По ней учились политграмоте в нелегальных кружках, в которых пройдут школу подготовки к грядущей революционной борьбе тысячи и тысячи рабочих.