Георгий Сидоров - Наследие белых богов

–- В сражении погиб каждый третий мужчина, – вздохнул рассказчик. Среди женщин тоже есть убитые, но их значительно меньше.

– Это хорошо, – прошептал я. – Значит, род будет жить.

– Людоедов прикончили всех. От наших лыжников они не ушли, – улыбнулся воин. – Не будь тебя с нами, мы бы не победили. Поэтому ты должен жить.

– Не жилец я, – посмотрел я на воина. – Позови сюда уцелевших вождей, я хочу кое-что им сказать.

– Из всех, кто нами руководил, жив только ты, – погрустнел воин.

– Тогда, Ждан, – назвал я собеседника по имени, – пока не выберем нового вождя, тебе придётся быть военным руководителем рода. Я скоро уйду к предкам.

От моих слов лицо парня побледнело.

– Да-да, уйду. Я слышу их голоса. Но я постараюсь дожить до того времени, когда разведчики принесут весть о том, что ледяная пустыня кончилась, что впереди стоят леса, и зеленеют травы. А теперь иди и позаботься о раненных стариках и детях... Ты мне не сказал, сколько мы потеряли собак, – остановил я Ждана.

– Трёх, всего трёх. С собаками нам повезло, – услышал я его удаляющийся голос.

Когда я снова пришёл в себя, был уже вечер. Нарта, на которой я лежал, застыла на склоне холма, и мои глаза могли видеть, что там внизу.

«Вот они, долгожданные леса! – окинул я взором лежащий перед нами и качающийся на ветру ковёр из лиственничного мелколесья. – Значит, мы не зря шли на юг, на каждом привале хоронили тех, кто не перенёс лишений. Не зря сражались с людоедами. Всё это было сделано не зря! – посмотрел я на заходящее солнце. – Вот и мой жизненный путь завершился здесь, на этом хребте. Но я умираю счастливым».

– Он пришёл в себя! – услышал я знакомый женский голос. – Значит, будет жить!

И над моими глазами наклонились счастливые лица соплеменников.

– Прощайте, – прошептал я им. – Не забывайте...

И опять перед моими глазами встала белая пелена, а до ушей донёсся голос Яруна.

– Ну вот, ты снова побывал в одном из своих воплощений. Как тебе оно?

Ощутив себя в кресле, я так посмотрел на Яруна, что тот невольно улыбнулся.

– Вы тут все как сговорились, – вздохнул я.

– Что ты имеешь в виду? – помрачнел человек-загадка.

– Да то, что хорошие вы гипнотизёры. Согласись, всё то, что я сейчас пережил, – самый настоящий гипноз.

– Ничего подобного! – поднялся со своего места Ярун. – Никакого гипноза! Мы здесь не мошенники и не фокусники! Хранителю хочется показать тебе этапы твоего духовного разложения на твоём инкарнационном пути. Сначала я погрузил тебя в твоё последнее воплощение в Ориане. Кто ты там? Пускай второго уровня, но из высшего сословия. А кто ты во втором воплощении? Знания тебя уже не волнуют, ты занят другим. Спасаешь свой народ от лютых холодов и от людоедов. Не спорю, это благородно. Но какой ценой?

– Какой же? – не понял я.

– Ценой утраты своего духовного потенциала. Вот что недопустимо! Но это произошло.

– Получается, что всё это со мной на самом деле было?

– Конечно.

– Интересно, что же дальше? Надеюсь, до уровня неприкасаемых я не докатился.

– До уровня неприкасаемых – нет. И шудрой ты тоже ни разу не был. Твоё падение ограничилось одной ступенью. Ниже ты не сваливался, потому хранители с тобой и возятся, но, наверное, зря.

– Это почему? – сделал я обиженную мину.

– Потому что во всех своих инкарнациях ты проявляешь крайнюю агрессивность.

– Постой, – остановил я жестом Яруна. – Будучи жрецом, разве я свирепел?

– Ещё как! Кто мечтал, чтобы астероид, который удалось отразить нашим предкам, рухнул в логово наших врагов?

– Как ты умудряешься в моём прошлом воплощении читать мои мысли? Разве это правильно?

– Неправильно, но что делать, если всё, о чём ты думаешь, связано с моим подсознанием?

Слова человека-загадки подействовали на меня угнетающе.

– Кстати, – уселся он снова в кресло, – твоё агрессивное намерение сделало своё дело.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что пылающий астероид рухнул в самое сердце Антиды.

– Ты говоришь про материк Атлантиду, о котором написал Платон?

– О чём же ещё! И теперь ты знаешь, почему тот континент утонул.

– Понятно, что по моей вине, – съязвил я.

– Из-за падения на него астероида, который предназначался орианам. Но речь не о нём, а о тебе. Так вот, твоя агрессивность сделала своё дело. Из-за неё ты и топчешься на месте. Хочешь взглянуть на ещё одно своё воплощение?

– Если это не фокус, то мне интересно.

– Тогда давай сюда руки. И расслабься.

Я сделал и то, и другое. Прошло несколько секунд, перед глазами опять поплыл туман...

Когда туман рассеялся, я увидел, что стою в большом, сложенном из дикого камня зале, вокруг меня толпятся вооружённые копьями, прямоугольными щитами и отточенными топорами люди. Лица воинов непроницаемо злые. Они до глаз заросли чёрными как смоль волнистыми бородами. Их длинные, нечесанные, грязные, походящие на гривы волосы связаны в два пучка ремнями. Мою душу распирает ненависть к чёрноволосым. Я готов их всех поубивать. Но мои руки связаны в локтях за спиной, и я их почти не чувствую. На мне нет никакой одежды, но холода я не ощущаю, хотя вижу, как окружающие меня враги дрожат и кутаются в свои одежды. Наконец, кто-то сзади грубым ударом в спину вытолкнул меня в центр зала.

И тут мои глаза столкнулись с предводителем всей этой вооружённой ватаги.

– Ну, вот мы и встретились! – шепелявя и крякая, как утка, произнёс могучего сложения, с кривыми короткими ногами, одетый в плащ из волчьих шкур бородатый вождь собравшихся. Он с ненавистью рассматривал меня своими прищуренными, чёрными, как угли, глазами. Подбоченясь, князёк раскачивался из стороны в сторону. Ещё немного – и вот-вот пустится в пляс.

– Вот мы и встретились, – повторил кривоногий полюбившуюся фразу. – Что же с тобой делать? Мне хочется содрать с тебя живого шкуру, из которой я сошью себе праздничную рубаху. Застежками на ней будут твои зубы. Но для начала надо снять с тебя скальп, белобрысый. Когда-то таких, как ты, мои предки считали белыми богами. Но прошли те времена, и сейчас все вы стали для нас желанной добычей. Особенно ваши девушки и женщины. Слышишь меня, жалкий потомок великих предков?

И пучеглазый с размаху ударил меня ладонью по лицу. От сильного удара под одобрительный смех черноволосых я невольно пошатнулся.

– Что ты с ним церемонишься? Пусть отдаёт тебе скальп и свою вонючую шкуру, – раздались голоса бородатых.

– Нет! Так будет несправедливо! – раздался из толпы чей-то писклявый голос. – Хоть он и враг, но своей силой и храбростью заслужил другого к себе отношения!

– Это ты, Трунос? – покосился вождь на говорившего. – Как всегда, портишь мне настроение.

В это время в круг вошёл тот, кого князёк назвал Труносом. Он был одет в длинный, расписанный каким-то орнаментом халат, перехваченный поясом, на котором висели три человеческих детских черепа.