Ольга Приходченко - Я и ты

– Гутен таг, герр Беккенбауэр. Поздравляю с шестидесятилетием!

В 1974 году, на предыдущем «германском» мировом первенстве, он был игроком. Да каким! Одним своим знаменитым проникающим пасом отсекал пол-команды соперника, на блюдечке с бело-черной каемочкой (цвета национальной сборной) так мяч преподносил партнерам, что тем оставалось только вогнать его в сетку. А какой был красавец! Пожалуй, лишь московский торпедовец Валерий Воронин, другой блестящий полузащитник, мог поспорить с ним за титул «топ-модель футбола», существуй он тогда.

А сейчас заметно поседевший, но все такой же галантный и привлекательный (для женщин особенно) Франц опешил от неожиданного приветствия. Резко вскинув голову, он колючим взглядом прошил меня насквозь: мы знакомы?

– Не узнаете? – и я напомнил Беккенбауэру о его приезде в Москву, как, выполняя задание руководства Госкомспорта, где тогда работал, я сопровождал его в гости к Льву Яшину.

– Конечно, конечно… Яшин был моим самым большим русским другом. Необыкновенной душевной щедрости человек, и вратарь – великий. Для меня было громадной честью играть с ним в сборной ФИФА. У вас ко мне вопросы? Пожалуйста, только не больше двух, видите, какая очередь ваших коллег.

– Можете опровергнуть бытующее в России мнение, что турниры такого уровня – сплошные убытки, невосполнимые затраты?

– Попробую, если сумею вас убедить. Я с самого начала верил в успех, иначе не взялся бы за столь непривычную для себя деятельность. Германия в процессе подготовки получила наглядную прибыль в виде новых шикарных или полностью перестроенных, с учетом времени, стадионов. В общей сложности таких объектов в нашем распоряжении оказалось почти двадцать, однако ФИФА отобрала из них лишь двенадцать. Так что могу без лишней скромности утверждать, что у нас сейчас самая совершенная, комфортная футбольная инфраструктура в мире. Это одна сторона дела. Другая – доходы в денежном выражении от посещаемости матчей, туристов, продажи сувениров и т. д. Вы сами видели: что ни игра – ни одного пустого места. Миллионы приезжих болельщиков.

– Это правда. Как считают в вашем министерстве экономики, что, по самым скромным оценкам, Германия выручит от чемпионата не менее трех миллиардов евро да еще, естественно, покроет все расходы.

– Это предварительные расчеты, и я согласен с ними. Приплюсуйте еще сюда серьезную отдачу от телевидения. Крупнейшие компании-спонсоры охотно сотрудничали с Оргкомитетом, зная об огромном, в миллиарды человеческих глаз, интересе к мундиалю. Наш чемпионат смотрело на сорок процентов больше зрителей, нежели прежний, а доходы от трансляций повысились на треть. Примерно это еще шестнадцать миллиардов евро.

– Но, наверное, никакими деньгами не измеришь удовольствие от увиденного?

– Это так! Удивляюсь, откуда у вас взялись скептики при таких веселых великих людях, каким был мой друг Лев Яшин. Я часто его вспоминаю. Большой привет его супруге. – Беккенбауэр взглянул на часы: – У вас есть еще пять минут.

– Вы были чемпионом мира как игрок, затем как тренер, теперь вот, по единодушному мнению, победили как чиновник, президент Оргкомитета. Как вы ощущали себя в столь разных ипостасях, какой чемпионат запомнился более других, где было труднее всего?

– Везде сложно. Конечно, проще всего было самому выходить на поле и делать то, чему обучен с детства. Представляете, в 1966 году в Англии я, двадцатиоднолетний дебютант, а уже с серебряной медалью. В 1974-м, когда мы стали чемпионами, мне доверили капитанствовать в сборной со многими выдающимися игроками в составе, и это был очень сложный и переломный для меня момент. Последующее тренерство – тоже нелегкий хлеб, особенно когда от тебя и твоей команды ждут только первого места, а оно одно. И все-таки тяжелее всего пришлось сейчас. Но выручили знания, которыми я обрастал постепенно с каждым этапом моего футбольного пути, где и роз, и шипов хватало. Я, по-моему, первым прошел такой путь, обозначенный в вашем вопросе. Что сейчас буду делать? Уединимся с женой в нашем доме и забудем обо всем. Если удастся, конечно…

– Россияне, господин Беккенбауэр, поздравляют вас с недавней женитьбой и желают семейного счастья, здоровья и дальнейших удач.

– Откуда они узнали, я ведь старался особо не афишировать? Спасибо. Что еще нужно в моем возрасте? Может, только, чтобы Германия в ближайшем будущем выиграла чемпионат. Если бы это случилось сейчас, то, при всей необходимости соблюдать нейтралитет, я бы был на седьмом небе. Но и бронзовые медали – для меня лично прекрасный свадебный подарок. Спасибо и до свидания. Хочу пожелать России тоже провести у себя мундиаль, и, если понадобится мой опыт, с удовольствием поделюсь им.

– Тот самый опыт, что сын ошибок трудных, как писал Пушкин?

– Согласен с вашим великим поэтом, кстати, томик его стихов у меня на полке в домашней библиотеке.

Не только немцы прилично заработали. Британцы объявили, что заполучили от продажи товаров с символикой мундиаля более миллиона фунтов стерлингов. И знаете на чем? На… сиденьях для унитазов, разукрашенных в цвета английской сборной. Их продажа увеличилась в пять раз! Футбол в наше время прочно привязан к экономике, это могучая индустрия. С тем, насколько стабильны успехи на зеленом поле, нередко связывают… темпы роста ежегодного ВВП. В стране, выигравшей мировой чемпионат, ВВП поднимается на 0,7 процента, а в уступившей «Золотой кубок», наоборот, падает на 0,3 процента. Нам бы в 2018 году быть хотя бы среди призеров…

Черт возьми, опоздал, а то бы стал «соучастником» очередного фортеля, который выкинул Марадона. Великий мастер, живой талисман сборной Аргентины, забастовал, отказался во Франкфурте-на-Майне идти на стадион, поскольку полиция по каким-то причинам закрыла доступ туда одному из охранников Диего. И в отместку, что ли, накрыл поляну и закатил гулянку в самом центре, да такую, что город гудел всю ночь. Широкой души человек, благо и повод был: двадцать лет «руке божьей». Помните гол, забитый Марадоной рукой в ворота англичан?

Поляна, говорят, ломилась от шедевров немецкой кухни, опровергнув мнение, будто Германия питается исключительно сосисками. Ну и ладно, за долгий чемпионат их кухня и так изрядно поднадоела. При ее изобилии вдруг так захотелось чего-нибудь родного – щей или рассольника, а еще лучше холодного свекольника; что может быть лучше, когда где-то у нас в родной глубинке идут дожди, а здесь такое пекло.

– У нас и солянка вкусная. Пельменей наварим, блины наши попробуйте, – в огромных карих глазах (ну прямо карие очи, черные брови) официантки Ани сверкнули радостные искорки гостеприимства.

– А водочки ко всему этому нельзя?