Ольга Приходченко - Я и ты

…Кто куда, а я с утра в уик-энд еду в Лейпциг. Мои попутчики по внешнему виду явно латиноамериканского и африканского разлива. Только и слышу: Креспо, Дрогба, Савиола.

– Вы из России? – сосед по купе своим вопросом отвлекает меня от изучения мелькающих за окном окрестностей. – Отчего вашей команды нет в Германии? Вы что, разучились играть?

Эх, зачем только я сел в этот вагон! Чтобы незнакомый попутчик наступил на больную мозоль, ведь сегодня праздник, День России, и его слова воспринимаются особенно остро. Что бы на спортивно-культурной ниве ни происходило в мире, затмить чемпионат планеты по футболу невозможно. И сейчас в поезде, и накануне, когда смешался с многоликой и разноязычной толпой на площади перед бундестагом, такое зло брало – вместе с жалостью. Россия чужая на этом грандиозном празднике. Почему? Огни прожекторов подсвечивают купол Рейхстага. В плотной вечерней мгле мне чудится развевающийся над ним флаг нашей Победы. Брандербургские ворота, вот они рядом, ради этой Победы распечатали, а другие ворота, футбольные, не можем, заколдованные они какие-то для нас на мировых первенствах.

Обидно, очень обидно. Что надо сделать, чтобы в конце длинного тоннеля неудач забрезжил, наконец, для российского футбола свет больших успехов?

По берлинской мостовой кони шли на водопой. Это когда еще было. А сейчас по начисто умытой поутру берлинской мостовой скачут не наши казаки, а гурьбой неторопливо вышагивают жгучие брюнетки в ярко-желтых майках и столь же ярких красных шортах. Идут себе и идут. И вдруг симпатяги, по команде, разворачиваются во фронт и, тесно прижимаясь друг к другу, складывают (как дети складывают из кубиков слова) – SPAIN.

– Откуда, девчата? – по-английски спрашиваю я командиршу. – Из Мадрида?

– Из Барселоны, – в ответе явно ощущается вызов. Наверное, неискоренима взаимная нелюбовь двух самых популярных испанских команд – «Реала» и «Барселоны».

Барселона, если несколько и далековата от Германии, но все-таки не окраина света. А вот пятидесятивосьмилетние ташкентцы Акрам Маруфшанов и Мусадшон Хорнидов прикатили за своей мечтой – хоть раз побывать на мировом первенстве – действительно с окраины. А знаете, как добирались они за тридевять земель? На велосипедах. Шесть с половиной тысяч километров! Через Казахстан, Россию, Белоруссию, Польшу. Путь был не только долгим, почти четыре месяца, но во всех отношениях извилистым. По дороге их не раз грабили, отняли все деньги, собранные земляками, спальные мешки, в Польше «увели» даже один из велосипедов. Но мир оказался не без добрых людей. Они помогли двум узбекским футбольным паломникам выкрутиться из сложнейших ситуаций и поспеть к началу турнира. А в Мюнхене осуществилась и другая их мечта: обязательно сфотографироваться со своим любимцем Оливером Каном и взять у знаменитого вратаря автографы для внуков. К сожалению, в национальный халат и тюбетейку Кана не удалось одеть – их тоже у бедных узбеков увели…

Они рассказывали, не очень-то складно по-русски, а мы с телекомментатором Григорием Твалтвадзе сочувственно кивали головой и вспоминали, как накануне попали под подозрение в воровстве стюардессы из главного пресс-центра. На выходе она остановила нас и заставила раскрыть сумки – не сперли ли мы (естественно, по рассеянности, упаси Бог подумать иначе) увесистый стационарный компьютер или бачок с водой. Последний, если даже захочешь, невозможно спереть; нет, он не закреплен цепью, как у нас на вокзалах, просто его физически нет. Глотка обыкновенной воды не выпьешь на халяву, в пресс-баре цены кусаются, а со своей, из-под гостиничного крана, нельзя, отнимут на электронном контроле.

А так, все хорошо, прекрасная маркиза, то бишь, фрау.

В Дуйсбурге я разговорился с молодой хорваткой, она шла в сопровождении мальчугана лет десяти.

– В моем родном Загребе многие болеют за московский ЦСКА, там ведь наш Ивица Олич играет.

– Тогда почему на майке вашего сына – Видич? Он же спартаковец.

– Поменяем майку. Обязательно.

Каждый раз, усаживаясь в ложе прессы, как будто вижу наброшенный на заполненные до отказа, гудящие, поющие трибуны огромный ковер, сотканный золотыми руками персидских или туркменских мастериц. Он переливается всеми оттенками радуги. Голубые (итальянские) сочные тона гармонируют с ярко-оранжевыми (голландскими), те, в свою очередь, с желто-зелеными (бразильскими) или черно-белыми (немецкими). Сине-белые (аргентинские) перекликаются с желто-голубыми (украинскими). Ну как не залюбоваться подобным виртуальным произведением изобразительного искусства, особенно когда запускается по рядам, меняя цвета, непрерывная зрительская волна.

В таком случае, какое тогда должны произвести впечатление не виртуальные, а самые что ни на есть натуральные работы умельцев с даром от Бога. В музее мирового футбола я увидел изящную работу британца Уилларда Уигана – копию Кубка мира (она, как и оригинал, из чистого золота). Как рассмотрел? Мне дали мощную лупу, иначе не разглядеть, ведь ее высота всего… два сантиметра. Другой художник, берлинец Мартин Кек, создал крупнейшую в мире «футбольную» картину. На ней отображены… восемьдесят пять ситуаций, которые чаще всего, по его мнению, возникают в матче. Все это Кек, после компьютерной обработки, нанес на триста восемьдесят четыре керамические плитки. Фантазировать, естественно, можно сколь угодно, но быть ближе к реальности во время работы над произведением, общая площадь которого свыше двухсот квадратных метров, автору помогали фотографии различных игр, причем старейшая из них сделана семьдесят лет назад. Основные сюжеты, естественно, связаны с мировыми первенствами.

Но главный экспонат демонстрировался под открытым небом на «Адидас-арене». Целый спортивный город, копия в одну треть «Олимпиастадиона», возник по соседству с резиденцией канцлера Германии. Александр Довженко написал в свое время лирическую «Поэму о море», по которой его соратницей и супругой Юлией Солнцевой был поставлен полный душевной теплоты фильм. Ничуть не претендуя на то, чтобы встать в один ряд с известным драматургом и кинорежиссером, предложу сейчас вашему вниманию поэму о мяче.

Именно он – та самая главная реликвия, а мячи для чемпионатов мира – действительно целая поэма. В каждой стране, где проводился Кубок мира ФИФА, им давали свое название: «Telstar», «Tango», «España», «Azteca», «Etrusco», «Questra», «Tricolore», «Fevernova».

А начало-то положил мяч «Superball Duplo T», которым играли на мундиале-1950. Какой же долгий путь к признанию он преодолел. Авторство, еще с тридцатых годов прошлого века, принадлежит соотечественникам Марадоны, а конкретно – фирме «Tossolini-Valbonesi-Polo and Cia». Он кардинально отличался от тех, которыми приходилось играть раньше. Чем? Отсутствием шнуровки, которая так часто травмировала футболистов. Вместо нее изобрели клапан, через который насосом «шар раздора» надували. В ФИФА так растрогались столь революционным решением, что позволили – впервые в истории – нанести на мяч его название – «Superball Duplo T».