Анастасия Самойленко - Анатолий Александров

После смерти Сталина наверху развернулась ожесточенная борьба за власть. Берия тоже не хотел оставаться в стороне. Так как он был связан с атомными разработками, то и орудие для политического шантажа он выбрал соответствующее – атомную бомбу! До сих пор история с ядерным ультиматумом остается одной из самых загадочных. Ученые заподозрили неладное, когда летом 1953 года их неожиданно отправили на «объект», где тогда происходила работа над термоядерной бомбой. Сотрудники лаборатории не могли решить одну техническую проблему, поэтому генералы Берии быстро переправили туда «проверенных» ученых, в том числе и Анатолия Александрова. Лично Берии по телефону о ходе работ должен был докладывать Игорь Курчатов. И вот, как обычно, в условленное время он звонит Берии – тот не берет трубку, Курчатов набирает его помощника Махнева – тот тоже не подходит к телефону. Вдруг и генералы, которых прислал Берия, куда-то испарились. Через какое-то время ученым принесли газету с сообщением о том, что Берии не было на премьерном спектакле в Большом театре вместе с другими членами правительства.

«Мы были посланы туда с четким поручением – закончить работу очень быстро и передать готовое изделие генералам. Вот у меня такое впечатление и сложилось, что Берия хотел использовать эту подконтрольную ему бомбу для шантажа. И не только у меня, у Курчатова было такое же впечатление. У него (Берии), может быть, не было доступа к другому виду оружия, ведь все готовое оружие тогда находилось в руках у Маленкова».

Такую догадку подтверждает и тот факт, что Берия втайне от ЦК и Совмина распорядился подготовить первый опытный образец водородной бомбы. Если он не собирался никого шантажировать, то к чему же была такая спешка и скрытность? Вскоре после длительного молчания стало известно, что Берию – бессменного руководителя «Атомного проекта» – приговорили к расстрелу.

После ухода Берии изменился порядок работы во всей атомной промышленности. Начались крупные перестановки. Теперь за ядерные дела отвечало не Первое главное управление, а отдельное ведомство с таинственным названием – Министерство среднего машиностроения. Атомным комплексом отныне руководил Вячеслав Малышев. Вскоре Петра Капицу вернули на прежнее место, в Институт физпроблем. Анатолий Александров получил другое назначение – теперь он был руководителем предприятия «Почтовый ящик № 614». Такие неоднозначные названия тогда получали все учреждения, связанные с обороной. Через несколько месяцев Анатолий Петрович окончательно перешел на должность заместителя в курчатовский ЛИПАН.

После успешного первого испытания атомной бомбы соревнования с США еще больше ожесточились. Советская сторона показала противнику, что, дескать, да, бомба есть. Теперь оружие требовалось запустить в промышленное производство. Однако американцы не останавливались только на ядерном оружии. Они пошли еще дальше и спустили на воду первую атомную подводную лодку «Наутилус». Из забвения пришлось достать старую разработку лаборатории Александрова. Подлодками в СССР начали заниматься осенью 1952 года. Анатолий Петрович тогда как раз лежал в больнице после отпуска. Несчастный случай произошел на лодке: Александров не заметил ружье, прикрытое хворостом, случайно на него сел и прострелил себе ногу. После этого ему еще долго пришлось лежать в больничной палате. Одиночество скрашивала жена Марианна, которая приспособилась проносить Анатолию Петровичу бутылку вина в дамской сумочке. Вместе они выпивали по бокалу, долго сидели в комнате и разговаривали о жизни. Как-то раз заглянул и Игорь Васильевич Курчатов. Он с радостью в голосе сообщил, что сверху дали отмашку развивать атомные подводные лодки.

А. П. Александров в неформальной обстановке со своими коллегами

Александрова назначили руководителем этих работ. Участвовали в новом проекте и флотские. Сначала из соображений секретности ученым-ядерщикам было запрещено делиться с военными и малейшими подробностями о реакторах. Даже чертежи пришлось выпустить с «белыми пятнами». Они условно обозначали то место, где должна была располагаться установка. Рука Анатолия Петровича чувствовалась буквально в каждом механизме, ведь моряков поначалу ни на шаг не подпускали к секретным работам, и, не могли вносить свои правки. Изначально ученые рассматривали два варианта «агрегатов» (так физики называли реактор), но в конечном счете решили остановиться на водо-водяном варианте. При этом важно было спроектировать лодку так, чтобы реактор был безопасным и не мешал нормальной жизни экипажа. Александров подошел к разработке «агрегата» нестандартно. Так как это направление было еще неизведанным, он решил построить специальные стенды, на которых оборудование отрабатывалось в натуральную величину. Естественно, что опытным экспериментам предшествовали сложные теоретические работы, которые Анатолий Петрович не мог поручить никому, кроме курчатовского ЛИПАН.

С Ю. Гагариным

Вопрос о том, чем все-таки будет вооружена лодка, в итоге пришлось согласовывать с флотскими. И тут они вмешались с полной силой. Предложенный изначально вариант большой торпеды с высокой разрушительной силой они не одобрили. Шутка ли, торпеда занимала все место на АПЛ, и другое оружие туда поставить было нельзя. Тем более что заряд мог разрушить только береговую линию, а во время боя на воде он был и вовсе бесполезен. Моряки решили применить другую тактику. Вместо того чтобы бороться с противником на суше, они решили в случае опасности устроить ему взбучку на воде. Для этого ученые оснастили подлодку несколькими огромными торпедными аппаратами с множеством зарядов поменьше.

А. П. Александров с И. И. Африкантовым на борту атомного ледокола «Ленин», 1959 г.

Работа шла полным ходом, как всегда, спокойно и ладно. Александров изначально установил в коллективе либеральный подход ко всему. Один из сотрудников его лаборатории, А. Д. Жирнов, вспоминает, что, когда работа кипела, все сотрудники – и стар и млад – сидели на полу на корточках в кабинете Анатолия Петровича вокруг кипы бумаг и шумно обсуждали чертежи. Точно так же сидел на полу и сам Александров. К любому мнению прислушивались одинаково уважительно: и к точке зрения юного научного сотрудника, и к замечаниям знаменитого академика. В этом подходе явно чувствовалась школа Абрама Федоровича Иоффе, который сам не терпел формальностей и с одинаковым вниманием относился ко всем хорошим специалистам независимо от их возраста или научного звания.