Джо Диспенза - Сам себе плацебо: как использовать силу подсознания для здоровья и процветания

Как же это возможно, чтобы сахарная пустышка смогла не только устранить симптомы глубоко укоренившейся депрессии, но также вызвать подлинные побочные эффекты вроде тошноты? И почему инертное вещество способно влиять на функцию мозговых волн, усиливая активность в том самом отделе мозга, который наиболее поражен депрессией? Может ли субъективный внутренний настрой привести к таким объективно измеряемым физиологическим изменениям? Что происходит в психике и в теле, что позволяет плацебо прекрасно подменять настоящее лекарство? Может ли столь же феноменальное исцеление случиться не при хроническом психологическом расстройстве, но и при таком опасном для жизни соматическом заболевании, как рак?

В 1957 году психолог из UCLA Бруно Клопфер опубликовал статью в ведомственном журнале с рассказом о человеке, которого он называл «господин Райт», у того была обширная лимфома – рак лимфатических желез. У пациента были огромные опухоли, некоторые размером с апельсин, в шее, в паху и под мышками, и его рак вообще не поддавался традиционным видам лечения. «Господин Райт» неделями не вставал с постели, «трясясь в лихорадке, хватая ртом воздух, еле живой». Его доктор Филип Уэст не верил в выздоровление, но сам Райт не сдавался. Когда он узнал, что больница, где он проходит лечение (в Лонг-Бич, штат Калифорния), стала участником испытаний экспериментального препарата, извлекаемого из конской крови (под названием кребиозен), то очень обрадовался. Райт целыми днями изводил доктора Уэста своими просьбами, пока врач, наконец, не согласился дать ему шанс попробовать новое лекарство. И это несмотря на то, что умирающий Райт официально не имел права участвовать в клиническом испытании – туда допускались только пациенты, которым оставалось жить не меньше трех месяцев.

Райт получил инъекцию кребиозена в пятницу, а уже к понедельнику он разгуливал вокруг, смеялся и шутил со своими медсестрами и вообще стал другим человеком. Доктор Уэст сообщал, что опухоли «таяли как снежки на горячей печке». В течение трех дней опухоли уменьшились вдвое. Еще через десять дней Райта выписали из больницы – он был совершенно здоров. Это казалось чудом.

Однако два месяца спустя газеты сообщили, что все десять испытаний показали, что кребиозен оказался подделкой. Стоило Райту прочесть эту новость, полностью осознать последствия и принять мысль о том, что лекарство было бесполезным, как он немедленно слег, а его опухоли вскоре вернулись. Доктор Уэст заподозрил, что первоначальная положительная реакция Райта объяснялась эффектом плацебо, и, понимая, что его пациент и так безнадежен, он решил, что ему нечего терять, а Райт только выиграет, если его предположение окажется верным. Итак, доктор сказал Райту не верить газетным статьям и объяснил, что рецидив заболевания произошел оттого, что тот кребиозен, который принимал Райт, оказался из бракованной партии. Он пообещал Райту, что скоро в больницу прибудет настоящий кребиозен, как он сказал: «новый, сверхочищенный препарат удвоенной силы», и Райт сможет сразу же получить его.

В ожидании исцеления Райт находился в приподнятом настроении, и несколько дней спустя получил свою инъекцию. На сей раз в шприце доктора Уэста вовсе не было лекарства – ни экспериментального, ни какого другого. Он наполнил шприц дистиллированной водой.

И снова опухоли Райта волшебным образом пропали. Он радостно вернулся домой и прекрасно себя чувствовал целых два месяца, вообще забыв про рак. Однако затем Американская медицинская ассоциация распространила сообщение о том, что кребиозен действительно был бесполезным. Медицинская общественность стала жертвой надувательства. «Чудесное лекарство» оказалось мистификацией – в нем не было ничего, кроме минерального масла и простой аминокислоты. Производителям подделки было предъявлено официальное обвинение. Услышав эти новости, Райт пережил последний в своей жизни рецидив, – больше уже не веря в возможность исцеления. Обреченно он вернулся в больницу и через два дня скончался.

Возможно ли, чтобы Райт за считаные дни каким-то образом изменил состояние своего бытия – причем не единожды, а дважды – на состояние бытия человека, у которого попросту не было рака? И автоматически ли откликалось его тело на новый образ мыслей? И почему его организм возвращался в состояние больного раком, стоило ему услышать, что лекарство оказалось бесполезным? Его тело опять вырабатывало в точности ту же самую химию и возвращалось в привычное болезненное состояние? Можно ли достичь такого нового биохимического состояния, не только приняв пилюлю или получив инъекцию, но подвергаясь более инвазивным воздействиям, вроде хирургического вмешательства?

В 1996 году хирург-ортопед Брюс Мозли, тогда еще сотрудник Медицинского колледжа Бэйлора и один из ведущих экспертов Хьюстона в ортопедической спортивной медицине, опубликовал результаты исследования, основанного на его эксперименте с десятью добровольцами – это были мужчины, оставившие военную службу и страдавшие остеоартритом колена. Это серьезное заболевание, поэтому многие из них заметно хромали, ходили с тростью или нуждались в посторонней помощи при передвижениях.

Исследование было посвящено артроскопической хирургии – популярной операции. Операция начиналась с того, что пациента анестезировали, перед тем как сделать небольшой разрез для введения волоконно-оптического инструмента под названием артроскоп, с помощью которого хирург мог как следует рассмотреть сустав пациента. Затем во время самой операции доктор скоблил и прополаскивал сустав для удаления всех осколков дегенеративного хряща, считавшихся причиной воспаления и боли. В те годы такую хирургическую операцию проходили ежегодно примерно три четверти миллиона человек.

В эксперименте доктора Мозли двоим из десяти пациентов предстояло пройти стандартное хирургическое вмешательство – санацию (во время которой хирург выскабливает лохмотья хряща из коленного сустава); троим была назначена процедура под названием лаваж (разрушенную суставную ткань вымывают из коленного сустава водой под высоким давлением). А оставшихся пятерых ждала псевдооперация. Доктор Мозли собирался искусно разрезать кожу на колене скальпелем, а затем зашить обратно, не выполняя никакой медицинской процедуры. Для этих пяти мужчин не были предусмотрены ни артроскоп, ни выскабливание сустава, ни удаление осколков кости, ни промывания – только разрез и швы.

Начало каждой из десяти процедур было совершенно одинаковым: человека привозили на каталке в операционную, давали ему общую анестезию, а потом доктор Мозли делал все остальное. Лишь когда хирург входил в операционную, ему вручали запечатанный конверт, где было сказано, к какой из трех групп отнесен пациент на столе. Доктор Мозли не имел ни малейшего представления о содержимом конверта, пока не вскрывал его.