И Винокуров - Люди и феномены

Тревес писал: "Те, кто интересуются эволюцией личности, должны представить себе, какое влияние могла оказать грубая жизнь на человека чувствительного и умного. Было бы логично, если бы он превратился в злобного мизантропа, ненавидящего всех людей, или, наоборот, в деградировавшего с отчаяния идиота. Однако с Мерриком ничего подобного не случилось. Он прошел сквозь огонь и остался целым. Его

тяжелая жизнь только прибавила его душе благородства. Он оказался существом нежным, тонким и достойным любви, свободным от какой-либо формы циничного восприятия жизни или отвращения к ней. У него не было обиды ни на кого. Никогда я не слышал, чтобы он жаловался на свою загубленную жизнь или неприязненно вспоминал обращение с собой бесчувственных устроителей аттракционов. Его благодарность по отношению к тем, с кем он встречался, была необычайно трогательной в своей искренности и выразительна своей детской простотой".

Постепенно под влиянием Тревеса состояние Меррика улучшалось. Однако он по-прежнему был в тревоге. Он знал, что его пребывание в лондонском госпитале не будет постоянным. "Когда меня переведут? - спрашивал он Тревеса. - И куда?" Он трогательно упрашивал отправить его куда-нибудь на маяк или в приют для слепых, где он по крайней мере был бы свободен от насмешек над своей внешностью. Мало-помалу здоровье Меррика улучшалось, и с каждым днем росло его доверие. "Я с каждым часом становлюсь все более и более счастлив", - говорил он Тревесу, и эта радость подсказала талантливому хирургу провести еще один эксперимент.

Тревес уговорил свою молодую знакомую нанести визит Меррику и какое-то время побеседовать с ним. Когда девушка вошла в комнату несчастного, то улыбнулась и протянула ему руку. Меррик склонил свою огромную голову на грудь и разрыдался. Но это не были слезы печали. Ведь ему было всего 23 года, и в нем была сильно развита нежность ко всему красивому. И в первый раз в его ' жизни красивая женщина ему улыбнулась и даже протянула руку.

Это переживание ознаменовало поворотный момент в жизни Меррика. Слава о нем распространилась далеко за стенами госпиталя, и многие выказали большое желание познакомиться со знаменитым

ком-слоном". Им разрешали посещать его, лишь когда они вели себя как гости, а не искатели сенсаций. Вскоре комнату Меррика уже украшало множество фотографий представителей высшего слоя викторианского общества, которые приходили его навестить. Но главная радость в его жизни еще была впереди...

Однажды он был удостоен визита такой знатной персоны, как сама принцесса Уэльская (в будущем королева Александра). Она пришла специально, чтобы попить с Мерриком чаю. И это посещение стало лишь первым из многих проявлений ее милосердия, которые Тревес впоследствии так описывал в своих рассказах о жизни "человека-слона": "Каждый год королева присылала ему поздравления к Рождеству, написанные ее собственной рукой. Один раз она прислала свою фотографию с подписью. Меррик очень развод- . новался и отнесся к этой фотографии как к святыне и даже едва дал мне на нее поглядеть. Он рыдал над ней, а после того как: фотокарточку вставили 'в рамку, повесил ее на стену, будто икону. Затем он сказал, что должен написать Ее Королевскому Высочеству и поблагодарить за такую милость. И сделал это с большим изяществом, хотя раньше никогда не писал писем просто потому, что их некому было посылать. Я позволил отослать это письмо при условии, что оно не будет нигде напечатано. Оно начиналось "Моя Дорогая принцесса" и заканчивалось словами "Искренне Ваш". Не будучи слишком грамотно написанным, это письмо выразило его чувства с искусностью, которой может позавидовать любой придворный".

Жизнь "человека-слона" продолжала его радовать, и он стал чаще выходить за пределы госпиталя. Одна знаменитая актриса тех времен' прислала ему приглашение в частную ложу театра Дрыори Лейн. Меррик отправился туда в сопровождении свиты из медсестер и в своих ночных одеждах. И, как зачарованный, глядел на выступление группы мимов. Представление

50

произвело на него огромное впечатление, хотя и несколько необычное. Ему не приходило в голову, что увиденное не было частью реальной жизни. Много. позже после этого визита он говорил о персонажах пьесы как о живых людях, как будто все происходившее на сцене случилось на самом деле.

Однажды ему было разрешено посетить квартиру самого Тревеса, где каждая комната привела его в восхищение. Он раньше читал описания меблированных комнат, но никогда не бывал внутри настоящего дома. Затем ему посчастливилось пожить в уединенной хижине лесника и погулять на природе. И раньше, во время своего путешествия, он часто видел деревья и поля, но никогда еще не гулял по лесу и не сорвал ни одного цветка. Пребывание на природе стало для Меррика самой счастливой порой жизни. В восторге он писал о своих переживаниях Тревесу, присылая маргаритки, одуванчики и лютики - самые простые цветы, которые были для него столь редкими и прекрасными. В своих письмах он рассказывал .о разных птицах, о том, как вспугнул в поле зайца, или как подружился со свирепым псом, или наблюдал за форелью в ручье.

После нескольких недель, проведенных на природе, Меррик вернулся в госпиталь, счастливый оттого, что оказался дома с привычными ему вещами. Он все больше и больше ощущал себя обычным человеком. Но его уродство, как оказалось, прогрессировало. Отчет хирурга показывает, как ухудшалось его состояние: "Костиая масса и свисающие складки кожи постоянно росли. Увеличивались в размерах верхняя челюсть и ткани вокруг нее - так называемый хобот, так что все труднее и труднее стало понимать его речь. Однако самым серьезным было увеличение размеров головы. Она стала так тяжела, что он уже не мог держать ее поднятой. Он спал сидя, держась руками за лодыжки и положив голову на колени. Когда же он пытался

тянуться на кровати, его тяжелая голова настолько откидывалась назад, что вызывала ощущение удушья".

Однажды ночью в апреле 1890 года Джозеф Кери Меррик, "человек-слон", был найден мертвым в своей кровати. Он умер от отчаянного желания быть как все. И отважился на страшный эксперимент - лег спать, вытянувшись на кровати ртом наверх. Массивная голова свесилась со спинки кровати, придавив нежное дыхательное горло, и один из самых ужасных в истории уродор испустил дух. Он умер, как и многие уроды, с желанием быть похожим на остальных людей.

После смерти Меррика Тревесу пришлось заняться мучительной работой он извлек из тела кости "человека-слона" и собрал их заново в жуткий скелет,

52

торый можно видеть и сегодня. Надо сказать, что психологически это была очень тяжелая задача даже для хирурга высокой квалификации - ведь он успел привязаться к своему странному пациенту. Человеку, которого он когда-то описал как "самого отталкивающего представителя человеческого рода", Тревес посвятил такую эпитафию: "Как человеческое существо из плоти, Меррик был отвратительно уродлив, но его душа, если бы ее можно было увидеть, показалась бы нам принадлежащей человеку благородному и героическому, чистому и мягкому, с глазами, сияющими теплым огнем".