Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Запад так продвигал программу глобализации, чтобы обеспечить себе непропорционально большую долю выгод за счет развивающихся стран. Несправедливым было то, что более развитые промышленные страны отказывались открыть свои рынки для товаров развивающихся стран, например сохраняя свои квоты на множество товаров – от текстиля до сахара, – и настаивали в то же время на том, чтобы те открыли свои рынки для товаров из более богатых стран; несправедливым было то, что развитые промышленные страны продолжали субсидировать свое сельское хозяйство, затрудняя развивающимся странам конкуренцию и настаивая при этом на том, чтобы развивающиеся страны ликвидировали свои субсидии производству промышленных товаров. Западные банки сильно выиграли от ослабления контроля над рынками капитала в Латинской Америке и Азии, но эти регионы пострадали, когда приток в эти страны спекулятивных «горячих денег»… неожиданно сменялся их оттоком. Резко возросший отток оставил после себя обрушившиеся валюты и ослабленные банковские системы. Сегодня на глобализацию сыплются обвинения со всех концов света.… Глобализация помогла сотням миллионов людей поднять свой жизненный уровень выше, чем они сами или большинство экономистов могли себе представить в недавнем прошлом.… Но есть еще миллионы людей, на благо которых глобализация не сработала. Многие из них фактически стали жить хуже, поскольку их рабочие места были ликвидированы, а их жизнь стала менее безопасной. Они чувствуют себя все более беспомощными в противостоянии силам, находящимся вне пределов их контроля. Они видят, что их демократии подорваны, а культуры подверглись эрозии. Если глобализация будет проводиться в том же духе, как это было до сих пор, если мы будем продолжать отказываться учиться на своих ошибках, глобализация не только не будет способствовать развитию, но и будет продолжать создавать бедность и нестабильность 659.

Современный капитализм обладает широчайшими производительными возможностями, но не использует их, предпочитая не производить, а потреблять. Рост как в центре, так и на периферии, в 2000-х гг. был обусловлен перенакоплением капитала наиболее крупными финансовыми организациями, которые, совместно со своими коллегами из государственных бюрократий, не смогли трансформировать глобальные институциональные отношения в сторону безопасного и устойчивого экономического роста и социального развития. Доходы периферийных стран, по сути, оказались переменной финансовых операций крупнейших банков и страховых компаний, чьи вложения во фьючерсы и другие инструменты вызвали рост цен на сырье и продовольствие. В странах периферии этот рост был медленным, небольшим 660и не столько принес устойчивость и достаток, сколько поддержал прибыли местных монополистов, приватизировавших транспорт, государственные услуги и монокультурное производство, тогда как оживление массового рынка довольствовалось небольшими и рассеянными капиталами.

Совокупный долг бедных и развивающихся стран богатым сообществам к 2006 г. составил 3,2 трлн долларов, ежегодно создавая около 550 млрд затрат на его обслуживание 661. К 2010 г. объем долга 139 бедных и развивающихся стран дошел до 4,1 трлн долларов, тогда как сумма их валютных резервов (обычно номинированных в долларах США), накоплений частных лиц и корпораций, помещенных через офшоры в финансовые системы богатых стран, – выросла от 14,2 до 17,2 трлн долл., то есть, как минимум равна ВВП США или ЕС 662. Формально богатые страны кредитуют бедные и списывают их долги, но в реальности наоборот, это самые бедные субсидируют самых богатых, которым, в то же время, недостает крупных и безопасных для инвестирования рынков.

Слишком медленное развитие периферии, неустойчивость внутренних и международных отношений вследствие институциональной неразвитости бедных сообществ сузило общее социальное пространство и затруднило поддержание неравномерного обмена, который является сутью капитала. Кредитная и покупательная способности американской системы организации мирового капитализма более не могут расти и не имеют приемлемых вариантов к изменению, поскольку их результатом будет потеря власти. Институциональной конфигурацией, способной поддерживать власть в ситуации общего роста сообществ планеты, США не обладают. Так капиталистические элиты стали заложниками ограниченных способностей институциональной организации своей гегемонии.

Предельная степень монополизации видна на примере того, как в начале XXI в. распределены доходы и контроль среди самых крупных деловых организаций. 90% корпоративных доходов глобальной экономики через различные формы собственности принадлежит нескольким сотням корпораций. Деловые организации образуют экстерриториальную структуру отношений; в каждом сообществе и регионе их связи центрируются вокруг крупнейших участников, образуя локальные центры, и самый крупный из них находится в юрисдикциях западных сообществ. Он состоит из 49 финансовых компаний, которые взаимно полностью владеют друг другом, контролируют 40% всех остальных корпораций и получают 80% доходов всего корпоративного сектора 663. Barclays, JP Morgan Chase, UBS, Deutsche Bank, Credit Suisse, Goldman Sachs и прочие – общеизвестны и не сходят со страниц деловой прессы. Элита бюрократии и менеджмента капитализма является источником финансов и легитимности, что подчеркивает высокий статус близких им СМИ, которые также являются крайне монополизированной сферой, поскольку большая часть новостного, развлекательного и аналитического контента производится и распространяется всего лишь десятком корпораций, в той или иной форме принадлежащих финансовым конгломератам.

Однако властный контроль и способность к институциональным изменениям принадлежит не всем деловым организациям, которые скорее являются инструментами управления активами в пользу крупнейших частных собственников, через трасты и небольшие частные банки скрытно управляющих своими активами и контролирующих крупные корпоративные объединения. Схождение связей ограниченной группы крупнейших собственников, государственных бюрократов и корпоративных менеджеров в центральных организациях, отвечающих за институциональное управление глобальной политикой и экономикой, образует очень тесное и совсем не многочисленное переплетение, что облегчает манипулирование ими в соответствующих интересах частных лиц.

Политический и нормативный аспекты контроля обеспечиваются государственными, международными и наднациональными организациями, управление которыми отчетливо перекошено в сторону элит, поэтому, как бы ни менялись или ни враждовали конкретные элитные сообщества, глобальная институциональная организация в первую очередь реализует их интересы. Элиты капитализма отличают медленная кооптация, коллективное управление активами и полное отсутствие статистики, которое скрывает эти отношения как слишком интимные с гражданской точки зрения. Скрытая власть является наиболее эффективной формой манипуляции, невозможность обнаружения которой делает сообщества односторонне зависимыми от обладателей власти. Неравенство этой структуры обусловлено необходимостью накопления капитала и власти элитой как залога устойчивости организации капитализма, но их сведение под полный контроль элиты делает остальное сообщество неспособным к росту и развитию.