Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Комфортное существование в имеющихся объединениях подавляет желание изменить установленный порядок, и бывший гегемон или иной властитель незаметно для себя становится беспомощным, оставшись без поддержки как внутри, так и вовне сообщества. Участники, связанные только согласием в общих рисках, остаются разрозненны в видении целей и результатов, и статика системы диссенсуса меняется только при вмешательстве извне. Таким образом, консенсус способен привести к интеграции участников, а диссенсус – только сохранить их разрозненность. Следует особо оговорить, что именно выдается за различные виды компромисса. Речь идет не только о результатах конкретного диалога отдельных персон или организаций. Исторические события, в виде которых предстает компромисс, могут охватывать десятки и сотни лет. Консенсус и диссенсус – это структурные эффекты растянутых во времени и пространстве процессов и отношений. То есть форма компромисса обусловливается не только текущей политикой, но и множеством обратимых и необратимых условий разной степени общности, определяя, таким образом, предел достижимости целей участников.

Рост и трансформация обусловлены не наличием или отсутствием разумного понимания, солидарности и ответственности, а тем, в каких внешних и внутренних условиях политико-экономической коммуникации оказывается институциональная структура сообщества. С изменением этих условий рост активов и влияния сообщества приводит к трансформации социальной структуры. Если у сообщества нет возможностей сохранить внутреннее социальное равновесие, происходит негативная трансформация: распад государственных институций, обеднение населения, сепаратизм. Именно такая беда ждала обширные империи, которым было некуда расширяться. Сужение экономической коммуникации сообщества вследствие чрезмерной концентрации активов могло привести к эффекту институциональной раздробленности и подрубить его властные управляющие институты, которые с этого сообщества взимали ренту. Обстоятельства кризиса социальной структуры открывали региональным сообществам новые возможности и осложнения в общей картографии коммуникации.

Совсем другая ситуация наблюдается в том случае, если сообщество сохраняет внутреннее равновесие несмотря на усложнение социальной структуры. Достижение взаимоприемлемого равновесия в неравновесной среде порождает разные виды экспансии: успешного военного насилия и экономического роста. Бедные сообщества вставали преимущественно на тропу войны. Богатые урбанизированные сообщества, чья верхушка обладала большими активами и широкими контактами, направлялись на экспансию как военную, так и экономическую.

Экспансия военного насилия требует концентрации активов; и тогда сообщество бедных сограждан или соплеменников легко встает в строй. Включение «варваров» в рыночный обмен сначала порождало иерархию, которая концентрировала активы сообщества, а затем, стремясь сохранить внутренний status quo, направляла агрессию туда, где активов было больше. Неравномерность и низкая скорость исторического процесса лишь в конце XIX в. позволили включить последние сообщества кочевников и собирателей в оседлые институты государства. Современная история отношений показывает схожую картину: эскалация организованного насилия является инструментом поддержания политической и экономической власти сообществ, которым не хватает контролируемых активов. В связи с чрезмерной концентрацией последних поддержание контролируемого равновесия отношений нуждается в дополнительных источниках активов, и война есть самый простой, но не всегда эффективный способ решения этой задачи. Ввиду этой особенности логика истории XX—XXI вв., с ее разрушительными войнами и глобальным империализмом, получает дополнительные весьма любопытные штрихи.

Экономическая экспансия помимо концентрации активов требует удовлетворения притязаний средней и нижней страт общества. Это внутренние условия экспансии; внешним условием является наличие способности и возможностей включиться в обороты капитала. Следствием становится появление конкурентного рынка, защищенных профессиональных групп, диверсифицированных взаимосвязей и комфортной степени мобильности социальных контактов. Способность сообщества ограничить коммуникативные возможности своих соседей во время экспансии усиливает ее положительные результаты для этого сообщества и отрицательные – для остальных. Экономическая экспансия взыскует союза сообщества, государства и капитала, причем в достаточных объемах. Поодиночке ни капитал, ни власть, ни любая форма организации сообщества эффекта экспансии не дадут. Государству нужно активно взаимодействующее, производящее сообщество, а капиталу – доступ к процессам обмена, агрегирующим наибольшие объемы доходов и разветвленную логистику операций.

Увеличение активов и политического влияния верхушки могут идти параллельно с ростом богатства и политического участия остальных участников – следствием будет экспансия и возвышение сообщества. Но этот же процесс обогащения верхушки может происходить за счет остальных участников, подавляя их экономические и политические возможности. Здесь следствием будет «пир во время чумы» и необъяснимая деградация сообщества при внешнем блеске высшей страты. Проблема в том, что бесконечная экспансия в конечной институциональной системе невозможна, как невозможно иерархическое подчинение всех сообществ интересам и воле отдельных участников.

Рост и экспансия непосредственно связаны с возможностью трансформации институциональной структуры в ответ на расширение и уплотнение взаимосвязей сообществ в процессе коммуникации. Вхождение сообщества в более обширную систему отношений размыкает локальные социальные связи, что обеспечивает динамику отношений, завершаясь агрегированием активов верхушкой и достижением пределов роста. Способность сообщества найти компромисс и сделать порядок отношений взаимоприемлемым обеспечивает создание новой институциональной структуры, которая готова продолжить рост и обеспечить экспансию. Затем, по достижении пределов роста, следует повторное размыкание локальных связей расширенной системой отношений и агрегирование активов верхушкой. Если сообщество готово перестроить свою институциональную структуру, опять наступает период роста и экспансии; в случае невозможности последней – распад государственных институций и/или общий регресс взаимосвязей сообщества и сужение его влияния.

Дифференциация сообществ и трансформация социальной структуры вызывали стремительный рост, не менее стремительный закат и долгие периоды застоя сообществ. Рост больших объемов капитала, организационных политических и экономических возможностей требует периодического изменения институциональных структур сообщества. Как известно, безмятежно еще ни один такой процесс не прошел. Проблема заключалась (и заключается до сих пор) в том, каким образом осуществлять управляемую трансформацию с учетом изменений в организации пространства коммуникации. Трансформация приводит не только к развитию, обогащению одних сообществ, но и к регрессу, обеднению других, то есть к пространственным перемещениям социальной активности. Создание в ходе трансформации нового социального пространства и композиция его организационных возможностей требуют адекватных ситуации форм социального включения для всех социальных групп и их институций. Один уровень этого процесса предполагает расширение централизованно контролируемых территорий, пространственное перемещение активов и взаимосвязей. Другой уровень означает изменение отношений зависимости социальных групп, их профессиональных занятий, образования и доходов.