Игорь Красавин - Techne. Сборка сообщества

Напротив, взаимный доступ включаемых сообществ к власти и капиталу поддерживает между ними отношения политического пата и, как следствие, состояние разомкнутости. Разомкнутость, позволяющая создать мощный рост и оправдать процесс болезненных изменений, вовсе не означает хаотичную мобильность: любая социальная организация для того и создается, чтобы мобильность была не хаотичной, а упорядоченной. Это предполагает, что притязания всех трех основных социальных групп, присутствующих в виде рассеянных локальных сообществ, достаточно защищены относительно друг друга и участники вынуждены принимать решения путем компромисса.

Тогда сообщества с их различными интересами будут включены в процесс интеграции, а взаимная конкуренция сопоставимых участников (с их капиталом и властью) воспрепятствует чрезмерно быстрой концентрации активов. Благодаря этому, трансформируя институциональные структуры отношений, они могут расширять совместные пространства коммуникации и управлять ими. Таким образом, изменяемая институциональная структура приобретает устойчивость, что положительно сказывается на увеличении капитала и власти, несмотря на рост сложности. Однако условие соблюдения политического пата и является здесь основным препятствием, ибо сильнейшие участники никогда не идут на уступки, если только не бывают к тому принуждены безвыходной ситуацией.

Два враждующих царя играют в шахматы, между тем как в соседней долине сражаются их войска. К вечеру один из царей опрокидывает доску – он получил мат, и вскоре окровавленный всадник сообщает ему: «Твое войско бежит, ты лишился своего царства».

Общеизвестно, что с изменением общества меняются и общественные законы. Особенность последних заключается в том, что это не столько законы, сколько смыслы, метафизические мифы. Завладевая человеческой речью, они каким-то образом меняют структуру социальных действий. Указанную точку зрения пытались обосновать много раз, но, видимо, без успеха. Мы знаем, что не всегда стоит верить словам человека о том, что он делает, однако в том, что касается общества, мы постоянно ищем некую «объективную» идею, которая бы объяснила наши дела, оставаясь при этом красивой риторической фигурой. Порою даже возникает впечатление, что дела ни в какой связи со словами не нуждаются.

Различные вариации человеческих деяний, частные и общие, совместно образуют системы инверсивных социальных связей, коммуницирующие в реальном времени. Взаимодействие складывает их в композиционные структуры отношений, которые в процессе коммуникации могут распасться на исходные формы, но затем снова собираются вместе, образуя новые композиции. Меняются культуры, но этика сообщества обнаруживает сходство, независимо от времени и места проживания 131. Меняются языки, обычаи, предметы быта, технологии, орудия труда, но их взаимосвязь в социальной коммуникации остается неизменной. Процессы организации сообществ, если внимательно присмотреться к истории, обладают удивительной повторяемостью. Разные сообщества проходят сквозь типичные события, и, возможно, мы не всегда способны пережить мир так, как его переживали в Древнем Египте, империи Мин или викторианской Британии, но осознать структуру действий этих сообществ, почему они делали одно, а не нечто другое, мы вполне способны.

Очевидно, что культура является более чем значимым фактором коммуникации, поскольку непосредственно ее осуществляет. Вместе с тем надо заметить, что традиционная интерпретация роли культуры или идеологической целерациональности в социальной коммуникации и вопросах институционального строительства явно не в состоянии объяснить типичность коммуникации и разность культур. Сложившиеся в XIX—XX вв. концепции социального развития предполагали, что коммуникация и институты растут из ценностей конкретных культур, и поскольку культуры различны, то и результаты коммуникации различны тоже. Источником этого представления была вера в животворящий дух, эманирующий из культурных форм в политико-экономические, результатом чего становится некая «идентичность», объясняющая действия сообществ и государств.

Только продолжая избегать различия культуры и коммуникации, можно рассуждать о негативной патриархальности конфуцианства в период упадка Китая и позитивном патернализме того же конфуцианства в период его подъема. Подобный подход не способен сказать о том, откуда вышел мир и куда он идет, и является типичным инструментом властной манипуляции и накачивания натужного псевдопатриотизма. Попытки найти основания институциональной коммуникации для каждой отдельной культуры особого успеха не принесут, поскольку в «культурах» до сих пор ищут некую абстрактную сущность социального, явленную в художественной или этической форме. Безусловно, разность культур весьма значительно затрудняет коммуникацию и рождает взаимное подозрение, сводимое к банальному страху перед теми, кто не похож на нас. Тем не менее эта разность не помешала мировой системе коммуникации сообществ появиться и в течение всего существования человека развиваться и принимать все более сложные формы.

Образование локальных городов и территориальных государств было связано с необходимостью управления сообществом в ежедневном производстве, регулярном ведении торговли, распределении обязанностей и применении насилия. Появившись для удовлетворения базовых потребностей совместного существования, управление будущим связало сообщества неравной связью, выпутаться из которой они уже не смогли. Первую цивилизацию, о которой нам достаточно хорошо известно, создали в IV—III тыс. до н. э. шумеры в междуречье Тигра и Евфрата. Опыт предыдущих странствий и иерархичная организация сообществ вызвали к жизни чрезвычайно продуктивное аграрное производство, притянув множество контактов, что сделало этот район крайне урбанизированным. Экономические и политические связи шумеров расходились по всему Ближнему Востоку и достигали западной Индии.

Шумерские города регулярно вели истребительные войны за контроль торговых путей и отъем ценного сырья. Элиты были в наибольшей степени заинтересованы во внешней торговле и войнах, которые, в свою очередь, требовали формирования репрессивного и административного аппарата государства. Во внутренней политике следствием было появление частной собственности и постоянные попытки узурпации власти отдельными представителями верхушки. Как правило, представители знатнейших родов достигали этого совмещением бюрократического (жречество ранних цивилизаций управляло крупнейшими производственными и торговыми активами) и военного контроля.