Карлтон Кун - Расы Европы

С другой стороны, скуловые дуги выражены слабее, чем у восточного типа. Они не только немного сильнее сплющены, но затылочная область над ними выше и сильнее выражена, поэтому поперечный профиль лица обычно попадает в неразрывающийся изгиб со стороны головы до линии нижней челюсти. Как и у типа восточных долин, углы нижней челюсти незаметны. Череп в целом короче, выше и более округленный, а затылок менее выступающий и изогнутый. В целом создается впечатление о более круглых и менее угловатых голове и лице. Если оставить описание волос и кожи и добавить выступание скул и нижней челюсти, то это описание подойдет к другому конечному типу высокого, мезоцефального населения западной и центральной Норвегии – типу Валле.

Обзирая данные по прибрежному и горному населению западной и центрально-северной Норвегии от Эустагдера до северного Трённелага, мы находим достаточно свидетельств сохранения населения со времени до наступления железного века. В этом населении видно по меньшей мере три элемента:

а) высокий, плотно сложенный, большеголовый тип, с ростом примерно 170–172 см; головной указатель около 84, что соответствует 82 на чистом черепе; лицо широкое, челюсть широкая и тяжелая, затылок часто уплощен, череп чаще кажется квадратным, нежели круглым; пигментация частично, но не крайне светлая, со светло-смешанными глазами и волосами от средне-каштанового до светло-каштанового, в большинстве случаев ближе к золотистому цвету;

б) крайне высокий, немного более стройный тип с ростом 174 см; мезоцефальный, с более умеренным размером головы в диаметрах длины и ширины, но со сводом, достигающем 128–130 мм по высоте, что очень много для современных рас; длинным лицом, более узким по скуловой и бигониальной ширине, чем тип А, и такой же узкий во многих отношениях, как и нордики железного века; тяжелее, с более грубой анатомией мягких тканей, чем нордики железного века, в этом отношении приближаясь к типу А; характеризующийся по пигментации почти полностью светло-смешанными глазами, особенно голубого типа с минимумом желтых и карих пятнышек; и диапазоном волос от каштановых или золотисто-каштановых до золотистых;

в) тип, который по отношению к типу Б такой же высокий и мезоцефальный, но с более низким сводом и больший по длине и ширине свода; настолько же длиннолицый, но широкий как по скуловому, так и по бигониальному диаметру, с тяжелыми челюстями и большим лицом; схожий по пигментации с типом Б, но не во всех регионах светлый в равной степени; с большим туловищем, грубый и большими костями, со значительными половыми различиями по росту.

Во всех этих трех типах присутствует смешанный нордический элемент позднего железного века. Несмотря на это влияние, тип А в концентрированной форме, как в Йерене, видимо, вновь проявился как точная реплика расы борребю в различных формах, в то время как тип Б – смешение шнурового типа с типом А и с элементами ледниковой эпохи – составляет особый и очень характерный и исторически значимый нордический подтип. Как в типе А, так и в типе Б элемент борребю, появившийся в Норвегии из Дании во время неолита, вероятно, играет более значимую роль, чем местная послеледниковая раса палеолитической традиции, остатки которой, вероятно, присутствуют в обоих типах, но в наиболее сильной концентрации появляются в типе В. Отдельные индивиды типа В могут во многих существенных чертах повторять западноевропейское население верхнего палеолита.

В любом случае, вывод западных и северно-центральных норвежцев из обычной восточнонорвежской формы указывает на ассимиляцию последней скандинавскими типами, жившими здесь до производителей, а также шнуровиками. Часто утверждаемое и преувеличиваемое сходство между западными норвежцами и центральноевропейскими альпийцами отражает только общее происхождение предков альпийцев и борребю в ледниковом периоде. Однако альпийцы претерпели изменения, включающие уменьшение размеров, в то время как норвежцы сохранили размеры своих предков. Для целей классификации я предлагаю объединить типы Б и В, используя название Брюна «трённелагский тип» (Trønder type) для обозначения всех высоких, грубо сложенных мезоцефальных блондинов, демонстрирующих преимущественно шнуровые и верхнепалеолитические элементы, в противоположность более утонченному классическому нордическому типу. Это соединение можно оправдать предположением, что формы Б и В составляют только местные крайние типы большей популяции, в которой присутствуют оба типа, но менее отчетливо выражены.

Четвертая норвежская область, заслуживающая отдельного рассмотрения, – это Крайний Север, включающий провинции Нурланн, Тромс и Финнмарк. В этом регионе важно не описание и идентификация особого типа, а взаимодействие различных этнических элементов и их реакции на суровые условия окружающей среды. Эти элементы – это лопари, которых мы уже обсуждали; квены – поздно появившиеся финны, которых мы обсудим в последней части этой главы; и норвежцы, большинство из которых являются недавними иммигрантами из других частей королевства.

В начале норвежского исторического периода Хологаланн, включавший Нурланн и южную часть Тромса до Малангенфьорда, был плотно заселен норвежцами, жившими вдоль берега и особенно на островах, чьи предки приплыли на открытых лодках, чтобы рыбачить. Эти доисторические поселенцы появились из Трённелага, Мёре, а также из более южных частей страны. Самое позднее в IX в. норвежцы из Хологаланна плавали дальше на север, чтобы охотиться на моржей и заниматься меновой торговлей с лопарями. Некоторое количество из них поселилось там, и в XIII в. весь берег Финнмарка содержал разбросанное норвежское население. В XVI в. Финнмарк насчитывал не меньше 6000 норвежцев.

В последующие три столетия купцы из Бергена держали торговую монополию, сковывающую частную инициативу, и уничтожили стимулы к миграции на север. Многие из ранних поселенцев вернулись на юг, создав нехватку рабочих рук. Как следствие, король Кристиан V послал смешанную компанию из воров, проституток и других нежелательных элементов из южной Норвегии и Дании на север для усиления населения рыболовецких деревень. Однако в 1815 г. норвежцы начали прибывать на север в больших количествах, и большинство из них происходило из южных частей королевства. Вплоть до XVIII в. рыбная ловля и торговля были почти единственными занятиями, но около того времени в широких долинах Нурланна и Тромса началось развитие сельского хозяйства, и под влиянием новых поселенцев с юга оно стало важным экономическим фактором.

За пятьдесят лет между 1869 и 1920 гг. население севера выросло с 50 000 до 98 000 человек. Население Нурланна увеличилось на 88%, Тромса – на 92%, Финнмарка – на 102%. Основная масса этого роста была вызвана наплывом норвежцев. В 1920 году норвежцы или люди, считавшие себя норвежцами, составляли 99% населения в Нурланне, 89% в Тромсе и 61% в Финнмарке. Так как эти цифры включают, особенно в Тромсе и Финнмарке, некоторое количество потомков смешанных браков норвежцев, лопарей и квенов, норвежское население этих провинций в некоторых отношениях отличается от средних величин королевства, особенно в уменьшении роста и увеличении головного указателя. Квенское влияние можно определить прежде всего по большой ширине лица и нижней челюсти.