Карлтон Кун - Расы Европы

В отличие от поздних описаний средневековых арабов, египетские и античные заметки о берберах не приписывают им упорядоченное происхождение от нескольких патрилинейных предков по типично семитской схеме. Египтяне на протяжении своей художественной истории отличали ливийцев от других народов по резким физическим особенностям. Ливийцы показаны активными варварами, одетыми в шкуры животных и носящими в волосах страусиные перья; они определенно белые, с более светлой кожей, чем у самих египтян или семитов. Их лица обычно более резкие по профилю, чем у египтян; надбровные дуги часто выступающие, орлиные носы, острые подбородки, а бороды умеренно густые.

Во время Древнего Царства ливийцев изображают темноволосыми; но в представлениях Нового Царства мы видим изменение внешности некоторых из них. Одна ветвь – техенну, известная египтянам с древних времен, – по-прежнему состоит из смуглых людей, а другая группа – машауша с дальнего запада – определенно светлая [777]. Эти две группы, новая и старая, объединили свои силы и напали на Египет с запада. В одежде и других чертах машауша нет ничего такого, что бы указывало на то, что они не ливийцы.

Позднее в западную Ливию Геродот помещает мазитов; он утверждает, что по культуре они отличаются от чисто кочевых ливийцев на востоке. Имя машауаша через мазитов продолжается в племени рифийцев мазуза, а также в терминах «имазиген», как себя обозначают многие берберские группы, и «тамазигт», как они определяют свой язык.

Рис. 38. Древний ливиец. Перерисовано с Bates, O., The Eastern Libyans, Plate 3, p. 120.

У этих мазитов или машауша, описанных Геродотом, Саллюстием и другими, есть некоторые любопытные неафриканские черты. Они ездят на колесницах, запряженных рыжими лошадьми; их одежда покрыта золотом; они приносят в жертву быков путем удушения, по-среднеазиатски; детали их совещательной формы правления, известные по ее современному двойнику под названием «аит арбаин», странно напоминают алтайские.

Хотя было бы неразумно придавать этому аргументу слишком большое значение, вполне возможно, что одно или больше завоеваний народов из Западной и Средней Азии, достигших в бронзовом веке или во время самого древнего использования железа Палестины, пересекли дельту, проходя через страну, которая не могла предложить много пищи для их скота и лошадей, и углубились в Северную Африку, достигнув алжирских и марокканских лугов. Геродот определенно заявляет, что эти люди – потомки персов. В любом случае, лошадь и колесница появились в Северной Африке с востока: или некоторые ливийцы заимствовали их у египтян и распространили на запад, или их принес какой-то отдельный народ. Гипотеза азиатского завоевания светлых коневодов необязательна ни для объяснения случая с машауша, ни для современного процента североафриканской светлой пигментации, но, как мы увидим позднее, она замечательно согласуется с нынешним распределением рас на этой территории.

История Северной Африки за последние пять тысячелетий, как в общем подтверждается косвенными письменными и художественными свидетельствами в отсутствие достаточных археологических свидетельств, не является таким простым вопросом, как предполагали древние арабские историки, кодифицировавшие берберскую традицию по своему шаблону. Она, как предполагается, состояла из череды нашествий хамитоязычных народов, в основном кочевых, разноображенной различными чужаками и позднее арабами, на территорию земледельцев неолитической культуры, в своей основе обладавших европейским расовым типом. Завоевание горама-масмуда является самым древним, о котором можно узнать из берберской традиционной истории, и за ним последовало завоевание сенхайя, а потом – зената. Хотя главное направление этой экспансии, видимо, шло с востока на запад, с хамитского центра к периферии, это не является верным для всех из них. Сенхайя, по крайней мере часть своей истории, двигались на восток.

В отдаленных частях Берберии все еще можно найти кланы и семьи, которые не могут проследить своих предков до одной из этих аристократических хамитских линий или до арабов, но которые признают происхождение от непосредственных язычников или христиан. Эти семьи названы Мармолом «берберы без имени» и представляют собой последних потомков дохамитских партилинейных семейных линий в горных сообществах, за исключением случаев происхождения от различных романизированных христиан. Даже в кланах, названных по хамитским или арабским именам, кровь аборигенов может быть сильной из-за продолжительного вливания женщин и усыновления.

Масмуда и гомара, составившие самое древнее историческое завоевание, как и сенхайя, согласно одному преданию считаются происходящими из Рио-де-Оро. Однако как у Эль-Бекри, так и у Ибн-Халдуна есть рассказ, что Ифрикос, предок сенхайя, появился из Йемена незадолго до рождения Магомета. Эта любопытная легенда поддерживается неизвестными для арабских историков способами, так как культурные черты, распространенные некоторыми народами, говорящими на языке сенхайя, включают террасированное земледелие с ирригацией, высокие земляные тигремты или замки, архитектурно похожие на южноаравийские, текстильные техники и шаблоны, и гончарные формы и украшения, все из которых поразительно похожи на йеменские.

Зената, появившиеся в римской Африке в III столетии и завоевавшие северное Марокко и Испанию только в XII в. [778], принесли с собой верблюдов, которых они передали некоторым браберским племенам средних Атласских гор, которые, самостоятельно или в сочетании с ними, стали туарегами. Эти завоеватели были теми, кого Готье называл les grands nomads chamelliers – высокие, стройные люди пустыни, ездящие на верблюдах, одевающиеся в голубое и закрывающиеся покрывалами, передвигающиеся вдоль северного края пустыни и отвоевавшие у Рима удаленные части его Африканской империи.

Внедрение верблюдов серьезно изменило жизнь североафриканских равнин, хотя и не имело большого влияния на жизнь в горах. Колесо совершенно исчезло; варвары-ливийцы со своей бронзой и серебром исчезли из истории, а те из них, кто не был поглощен пришельцами и отказался принять новый тип хозяйства, подались в холмы и основали сельские семейные линии среди земледельцев гор. Верблюды пришельцев выдергивали траву с корнями, обглодали кору деревьев, до которых смогли дотянуться, ускорили процесс эрозии почвы и сделали равнины Северной Африки наконец истинно африканскими по внешности.

Однако с внедрением верблюдов Сахара стала снова подходящей для более чем околограничной жизни человека. В позднем плейстоцене или в периоде послеплювиального изменения климата негры и негроиды заняли оазисы и горы северной Сахары и южную часть области Атласских гор. Куфра был негритянским оазисом до того, как его захватили арабы, а русло Уэд-Драа – это родина харатинов, недостаточно изученной негритянской группы. С верблюдами белые люди продвинулись в Сахару в качестве быстро передвигающихся кочевников, порабощая разбросанные группы местных негров и приводя других из Судана в караванах рабов, что наложило негроидный отпечаток на расовую сложность Северной Африки, которая до того времени была в полной мере европеоидной областью. Однако большая часть торговли рабами совершалась в арабское время, и, в самом деле, арабы прибыли в Северную Африку через недолгое время после их самого полезного животного – верблюда.