Дава Собел - Более совершенные небеса

Иоганн Петреус, нюрнбергский печатник

Несколько раз тем летом 1543 года, пока Ретик и Гизе отстаивали честь своего друга, Анна Шиллинг приезжала в В армию. Хотя она переехала в Данциг после того, как епископ Дантиск изгнал ее из епархии, она все еще владела домом во Фрауэнбурге. Возможно, теперь, когда Коперник ушел из жизни, она не ожидала, что кто-то будет против ее присутствия. Каждый визит длился несколько дней, в течение которых она собирала и отправляла свои вещи и искала покупателя. 9 сентября она наконец продала свою собственность. На следующий день служители капитула, все время следившие за ней, обратились с докладом к епископу. Они хотели знать, должна ли она оставаться изгнанницей из Вармии, учитывая то, что законного основания для ее выселения после смерти Коперника не осталось. Казалось, что она планировала уехать и не возвращаться, порвав все связи с этой местностью, но каноники все же задали свой вопрос, и Дантиск не замедлил ответить.

«Эта женщина, которой было запрещено появляться в наших владениях, отправилась к вам, мои братья. Я не очень этому рад, каковы бы ни были причины. Ибо следует опасаться, что те методы, которыми она подорвала здоровье недавно покинувшего наш мир человека, она может обратить против одного из вас… Я считаю, что лучше держать на большом расстоянии столь заразную болезнь, нежели позволять ей приблизиться. Как сильно она навредила нашей церкви, вам хорошо известно».

Из Лейпцига Ретик отправил друзьям в Виттенберг в дар подписанные им лично экземпляры «О вращениях», в которых он тоже зачеркнул ненавистные места красным карандашом. Их реакция на Коперника заметно отличалась от реакции Ретика. Меланхтон — интеллектуальный лидер факультета — последовал примеру Лютера и, опираясь на Библию, с презрением отверг новый порядок планет. Неизвестно, читал ли Меланхтон так понравившийся Гизе «маленький трактат» Ретика, в котором он «совершенно справедливо защищал движение Земли от конфликтов со Священным Писанием». Если и читал, то содержавшиеся в нем аргументы его явно не впечатлили. Однако в то же время Меланхтон признавал ценность вклада Коперника в определение положений планет и хвалебно отзывался о его более совершенном анализе движения Луны. Виттенбергские математики и бывшие коллеги Ретика: Эразм Рейнгольд и Каспар Пейцер — вторили Меланхтону. Они лишь вскользь упоминали идею гелиоцентрической Вселенной из первой книги «О вращениях», но внимательно рассматривали следующие за ней технические разделы; восхищались тем, как Коперник исправил ошибки Птолемея, вернув небесным телам равномерное круговое движение, но отвергали вращение и движение Земли по орбите; игнорировали изменение порядка расположения сфер, а равно и все следствия новой идеи в отношении расстояний до планет и общего масштаба Вселенной.

Рейнгольд сразу же начал разрабатывать новые таблицы данных о планетах, основанные целиком на методах Коперника. Хотя Коперник предложил в «О вращениях» целый ряд таблиц, многие цифры, необходимые для вычисления положений планет, были разбросаны по всему тексту. Рейнгольд собрал всю эту информацию в форму, удобную для практикующих астрономов, то есть астрологов. Меланхтон благословил усилия Рейнгольда, а затем попросил финансовой помощи для их публикации у герцога Альбрехта, который ее любезно предоставил. Казалось вполне уместным, что Рейнгольд назвал свой проект «Прусские таблицы» в честь родины Коперника и Альбрехта.

Никто не может сказать, какое воздействие Ретик мог бы оказать на виттенбергских ученых, если бы остался среди них, но едва ли ему удалось бы защитить космологию Коперника от критики Лютера и Меланхтона. В отсутствие же Ретика замысел Коперника, уже несколько пострадавший от обращения Осиандера к читателям, был еще больше искажен в Виттенберге. В опубликованных Рейнгольдом «Таблицах» планетарные модели соседствовали с неподвижной Землей, расположенной в центре Вселенной. Пейцер в своей книге «Астрономические гипотезы» восстановил девятую и десятую сферы за пределами неподвижных звезд.

После двух лет в Лейпциге Ретик вновь потерял покой и осенью 1545 года без разрешения покинул своих студентов, чтобы увидеться с математиком и астрологом Джироламо Кардано в Милане. В качестве подарка он взял с собой экземпляр книги Коперника, которую подписал для Кардано по приезде.

Они уже сотрудничали ранее, переписываясь по поводу собрания гороскопов знаменитых людей, которое Петреус издал в один год с «О вращениях». Теперь Кардано готовил новое расширенное издание, и Ретик передал ему несколько подробных гороскопов, чтобы включить в него. Один из них был составлен для Андреаса Везалия, врача, который в своем шедевре «О строении человеческого тела» 1543 года исправил некоторые заблуждения древних, тем самым сделав для анатомии примерно то же, что «О вращениях» — для астрономии. Другой гороскоп описывал характер и обстоятельства жизни гения математики Иоганна Мюллера по прозвищу Региомонтан, создавшего «Эпитому Альмагеста Клавдия Птолемея» [16] Точнее, Региомонтан закончил работу над книгой, начатую его учителем Георгом Пурбахом. — книгу, которую Коперник тщательно изучал в юности.

В это же время Ретик привез Кардано гороскоп Осиандера. Он приехал с надеждой, что Кардано в свою очередь, возможно, посодействует ему в качестве соавтора большого проекта о науке треугольников, который задумал Ретик. Вместо этого Кардано «застрял» в треугольных ячейках своих гороскопных схем, выводя из них чрезвычайно детальные предсказания, вплоть до причины смерти человека и положения его трупа. Хотя эти методы наверняка завораживали Ретика, его пребывание в Милане омрачалось незаинтересованностью Кардано и его безразличием к книге Коперника.

Тем летом университет призвал Ретика вернуться к своим преподавательским обязанностям после года несанкционированного отсутствия. Он покинул Италию и направился в Лейпциг осенью 1546 года, но по пути остановился в Линдау, где с ним случился загадочный нервный и психический срыв, выбивший его из колеи на несколько месяцев. К счастью, его бывший одноклассник из Виттенберга Каспар Бруш — директор школы в Линдау — позаботился о Ретике и позже подробно изложил его испытания в письме их общему другу:

«Его здоровье частично восстановилось (после того как перенес здесь серьезную болезнь), хотя он еще не вполне поправился… Я знаю, что за границей торговцы что-то рассказывают о якобы вселившемся в него злом духе. Пусть если эти слухи и не вполне лживы и не вовсе лишены оснований, однако Иоахим принимает их близко к сердцу, опасаясь, что они могут повредить его прежней репутации». Мать Ретика, католичка, тоже жила неподалеку, в Брегенце, вместе с богатым вторым мужем. Она призывала сына избавиться от демонов, совершив паломничество к усыпальнице святого Евстафия в Эльзасе, но он отказался.