Ричард Докинз - Капеллан дьявола: размышления о надежде, лжи, науке и любви

Компания могла бы разослать анкету со всеми этими вопросами, но клиенты, которые на нее ответят, составляли бы смещенную выборку, и в любом случае их собственные оценки своего пользовательского поведения могли бы оказаться неточными. Лучшим решением была бы компьютерная маркетинговая программа. Клиентов попросили бы загрузить эту программу в свою систему, где она тихо сидела бы, отслеживая и подсчитывая нажатия клавиш и движения мышки. В конце года клиента попросили бы прислать файл с результатами всех подсчетов этой маркетинговой программы.

Но и в этом случае большинство людей пожалеют труда, а некоторые, возможно, увидят в этом вторжение в частное дисковое пространство.

Идеальным решением, с точки зрения компании, был бы вирус. Как и любой другой вирус, он был бы самореплицирующимся и скрытным. Но он не был бы разрушительным или развлекательным, как обычный вирус. Наряду с ракетой-носителем для самореп-ликации он содержал бы “боеголовку” для маркетингового исследования. Этот вирус можно было бы тайком запустить в сообщество пользователей. Он распространился бы, как обычный вирус, вместе с дискетами, которые люди передают друг другу, и с электронными письмами. По мере распространения этот вирус тайно накапливал бы статистические данные о поведении пользователей. Время от времени копия этого вируса находила бы, обычными путями распространения эпидемий, дорогу назад, на один из собственных компьютеров компании. Там ее доклад был бы заслушан, а собранные ею данные объединены с данными других копий этого вируса, вернувшихся “домой”.

Пытаясь заглянуть в будущее, не так уж сложно представить себе время, когда вирусы, хорошие и плохие, станут настолько вездесущи, что можно будет говорить об экологическом сообществе вирусов и “законных” программ, сосуществующих в силикосфере. В настоящее время, рекламируя программное обеспечение, сообщают, что программа, скажем, “совместима с системой 7”. В будущем же, быть может, будут сообщать, что она “совместима со всеми вирусами, зарегистрированными Всемирной переписью вирусов 2008 года; устойчива ко всем известным вредоносным вирусам; извлекает максимальную пользу из возможностей, предоставляемых следующими полезными вирусами в случае их присутствия... ” Скажем, текстовые редакторы могли бы передавать некоторые функции, такие как подсчет числа слов и поиск комбинаций символов, дружественным вирусам, автономно копающимся в тексте.

Если попытаться заглянуть еще дальше в будущее, там могли бы вырасти целые системы интегрированных программ, не по чьему-либо замыслу, а как нечто вроде растущего экологического сообщества, такого как тропический лес. Там могут вырасти группы взаимно совместимых вирусов, точно так же как вырастают геномы, которые можно считать группами взаимно совместимых генов. Более того, я даже высказывал предположение, что наши геномы следует считать гигантскими колониями вирусов. Гены сотрудничают друг с другом в геномах потому, что естественный отбор благоприятствовал генам, процветающим в присутствии тех других генов, которые распространились в данном генофонде. Эволюция разных генофондов может привести к разным комбинациям взаимно совместимых генов. Я представляю себе время, когда эволюция компьютерных вирусов может тем или иным путем привести к тому, что они станут совместимы с другими вирусами и будут образовывать совместные сообщества или группы. Может быть, и нет! Во всяком случае, я нахожу это предположение скорее пугающим.

В настоящее время компьютерные вирусы не эволюционируют в прямом смысле слова. Их изобретают программисты, и если они и эволюционируют, то лишь в том же слабом смысле, в каком эволюционируют автомобили или самолеты. Конструкторы создают автомобиль этого года как небольшую модификацию автомобиля прошлого года и могут, более или менее сознательно, следовать тенденции последних нескольких лет — например, уплощению решетки радиатора или чему угодно другому. Создатели компьютерных вирусов выдумывают все более коварные приемы, стараясь перехитрить создателей антивирусных программ. Но компьютерные вирусы не мутируют и не эволюционируют путем настоящего естественного отбора— пока (в будущем это вполне вероятно). Для их будущих качеств, возможно, не так уж важно, эволюционируют ли они путем естественного отбора или же их эволюцию направляют люди. От обеих форм эволюции можно ожидать, что они научатся лучше скрываться и что они выработают тонкую совместимость с другими вирусами, процветающими одновременно с ними в компьютерном сообществе.

ДНК-вирусы и компьютерные вирусы распространяются по одной причине: существует среда, в которой имеется аппарат, хорошо приспособленный для того, чтобы дуплицировать и распространять их, выполняя инструкции, заключенные в вирусах. Это, соответственно, физиологическая среда клетки и среда, создаваемая обширным сообществом компьютеров и аппаратуры для обработки данных. Есть ли другие подобные среды, которые можно назвать гудящим раем репликации?

Я уже упоминал запрограммированное легковерие ребенка, которое так полезно для обучения языку и уму-разуму и которым так легко злоупотребляют монахини, мунисты и им подобные. Вообще говоря, все мы обмениваемся друг с другом информацией. Мы не вставляем, в прямом смысле, дискеты в щели на черепах друг друга, но мы обмениваемся фразами, как через уши, так и через глаза. Мы воспринимаем стиль одежды и манеру движения друг друга. Мы воспринимаем рекламные слоганы, и они, предположительно, в чем-то нас убеждают, иначе практичные бизнесмены не тратили бы столько денег на засорение ими воздуха.

Подумайте о двух свойствах, которые вирус, или любой другой паразитический репликатор, требует от удобного носителя — тех двух свойствах, которые делают клеточный аппарат таким удобным носителем для паразитической ДНК, а компьютеры такими удобными носителями для компьютерных вирусов. Первое из этих свойств — готовность точно реплицировать информацию, возможно с некоторыми ошибками, которые впоследствии будут точно воспроизводиться. Второе — готовность выполнять инструкции, закодированные в реплицируемой таким образом информации. Клеточный аппарат и электронные компьютеры в наилучшем виде демонстрируют оба эти свойства, удобные для вирусов. Могут ли с ними сравниться человеческие мозги? Как точные дупликаторы они, несомненно, не так совершенны, как клетки или электронные компьютеры. И все же они не так уж плохи и, возможно, примерно так же точны, как РНК-содержащие вирусы, хотя и не так хороши, как ДНК с ее изощренными мерами корректуры для борьбы с деградацией текста. Доказательство точности мозгов, особенно детских, как дупликаторов данных, дает нам сам язык. Профессор Хиггинс у Бернарда Шоу мог на слух определить улицу, на которой вырос тот или иной лондонец. Выдуманные факты ничего не доказывают, но все знают, что выдуманные способности Хиггинса — это лишь преувеличение того, на что мы все способны. Любой американец отличит Глубокий Юг от Среднего Запада, а Новую Англию — от сельского Юго-Запада. Любой житель Нью-Йорка отличит Бронкс от Бруклина. Аналогичные вещи можно показать для любой страны. Смысл этого явления в том, что человеческий мозг способен на довольно точное копирование (иначе акцент, скажем, Ньюкасла не был бы достаточно стабилен, чтобы стать узнаваемым), но с некоторыми ошибками (иначе не было бы эволюции произношения и все носители языка без изменений наследовали бы акцент своих далеких предков). Язык эволюционирует, потому что обладает и высокой степенью стабильности, и небольшой изменчивостью — необходимыми условиями любой эволюционирующей системы.