Ганс - Сексуальная жизнь в Древней Греции

Старуха.Сперва в мою ты должен постучаться дверь.

Юноша.Гнилого решета не надо даром мне.

Старуха.Меня ты любишь. Знаю. Удивляешься, / Что здесь я, перед дверью. Протяни мне рот! (Обнимает юношу.)

Юноша (вырывается). Пусти! Страшусь я твоего любовника.

Старуха.Кого же?

Юноша.Живописца пресловутого.

Старуха.Кого?

Юноша.Сосуды красит погребальные / Для мертвых он. Уйди! Тебя заметят здесь.

Старуха.Чего ты жаждешь, знаю.

Юноша.Знаю, – ты чего. (Рвется из рук старухи.)

Старуха.Кипридою клянусь, меня избравшею, / Тебя не отпущу я!

Юноша.Бредишь, старая!

Старуха.Ты вздор несешь. В мою постель стащу тебя.

Юноша.Зачем крюки для ведер покупаем мы? / Не лучше ль вот такую вилу дряхлую / Спустить в колодец и на ней ведро тянуть?

Старуха.Не издевайся, милый, и ко мне иди! (Тащит юношу к дверям.)

Юноша.Не смеешь заставлять меня. Внеси сперва / В казну залог, именья часть пятьсотую!

Старуха.Заставлю! Афродитою клянусь! Люблю / С такими молодыми, обнявшись, лежать.

Юноша.А мне лежать со старыми охоты нет! / Я ни за что не соглашусь.

Старуха.Свидетель Зевс, / Тебя принудит это вот! (Выхватывает свиток.)

Юноша.Что это вот?

Старуха.Указ, тебе велит он ночевать со мной.

Юноша.А что в указе? Прочитай!

Старуха.Прочту! (Развертывает свиток. Читает.) «Постановили женщины, когда юнец / С молоденькой захочет переспать, сперва / Пускай прижмет старуху. А откажется / Прижать старуху и поспит с молоденькой, / В законном праве пожилые женщины, / Схватив за жгут, таскать юнца беспошлинно».

Юноша.Беда! Сегодня ж я Прокрустом сделаюсь.

Старуха.Законов наших мы заставим слушаться!

Юноша.А что, когда земляк или приятель мой / Себя заменщиком поставит?

Старуха.Сказано: / Владеть мужчине только меркой житного.

Юноша.Спастись присягой можно?

Старуха.Без влияния!

Юноша.Себя калекой объявлю?

Старуха.Наплачешься!

Юноша.Так что ж мне делать?

Старуха.Как велю, со мной идти.

Юноша.Ведь это же насилье?

Старуха.Диомедово!

Юноша.Тогда полынь насыпь на ложе брачное, / Четыре связки лоз поставь и траурной / Повязкой повяжись и погребальные / Кувшины вынь, водицу у дверей налей!

Старуха.Тогда уж и могильный мне венок купи!

Юноша.Конечно! Если только доживешь до свеч / И, как щепотка пыли, не рассыплешься.

Старуха тащит юношу в дом. Из дверей другого домика выходит молодая.

Молодая.Куда его ты тащишь?

Старуха.Мой! С собой веду.

Молодая.Бессмыслица! Тебе же не ровесник он. / Ну как с такою старой ночевать юнцу? Ты в матери годишься, не в любовницы. / Ведь если захотите выполнять закон, / Эдипами всю землю переполните.

Старуха.Завидуешь ты мне, распронегодная! / И потому болтаешь! Отомщу тебе!

Потасовка, молодая и старуха стараются вырвать юношу друг у друга. Молодой удается оттащить его.

Юноша.Спаситель, Зевс свидетель! Славен подвиг твой! / Цветочек! Ты у ведьмы отняла меня. / За эту милость нынешним же вечером / Могучим, жарким даром отплачу тебе».

Алексид был уроженцем города Фурии на юге Италии, жил около 392–288 гг. до н. э. и, в соответствии со словарем Свиды, оставил 245 комедий.

Нас прежде всего будет интересовать его «Агонида» (имя гетеры). Разрозненные немногочисленные фрагменты не дают представления о пьесе в целом, но в ней определенно шла речь о Мисголе из аттического дема Коллит. Его страсть к красивым мальчикам, особенно к тем, кто умел играть на лютне, подтверждается несколькими отрывками, например у Эсхина: «Это тот самый Мисгол, сын Навкратиса из Коллита, в других отношениях человек прекрасный и душой и телом; но он всегда любил мальчиков и постоянно держал при себе игравших на лютне мальчиков и девочек». На него же намекают и Антифан в «Рыбаках», и Тимокл в «Сапфо». В «Агониде» Алексида девочка говорит матери: «Мамочка, не отдавай меня Мисголу, ведь я не играю на лютне». И приводятся такие слова: «Юноша не ест чеснока, чтобы не вызвать отвращения у своего любовника во время поцелуя».

В комедии Ореста «Автоклид» определенную роль играли любовные похождения Автоклида. Имелся в виду тот Автоклид из Гагнуса, которого упоминает в своей знаменитой речи против Тимарха оратор Эсхин. Ситуация в пьесе была схожа с ситуацией, когда Ореста преследовали фурии: любящий мальчиков (педераст) Автоклид преследуется толпой гетер; во всяком случае, фрагмент 25 указывает на это, в нем описана сцена, когда не менее одиннадцати гетер не спускают глаз с несчастного даже во время его сна.

Менандр из Афин, сын Диопейта и Гегесистраты, жил в период с 342-го по 291 г. до н. э. и был племянником уже упоминавшегося Алексида, поэта средней комедии, который и познакомил Менандра с техникой комедийного жанра. Уже в возрасте 21 года он одержал победу, которую одерживал еще семь раз, на драматических состязаниях. Менандр принадлежит к поэтам, которыми не перестают восхищаться потомки и который оказал сильное влияние на своих современников. Мы уже говорили о его комедии «Андрогин, или Критяне». Там описывается поведение кинеда (сластолюбца) с некоторым намеком на Ктесиппа, сына Хабрия. О нем говорили, что он распродал даже камни с погребения своего отца, чтобы продолжать вести разгульный образ жизни: «Ну да, жена, я тоже некогда был юным, но я не мылся по пять раз в день. А теперь моюсь. У меня никогда не было роскошной одежды, а теперь есть. Я никогда в юности не умащался, а теперь я это делаю. И я буду красить волосы и выщипывать их в нужных местах, и в короткий срок превращусь в Ктесиппа».

Трагедия более раннего времени редко использовала эротические мотивы; за исключением «Агамемнона» Эсхила, предмет которой – убийство Агамемнона на почве жестокой ревности, мы вряд ли могли бы привести пример трагедии, где любовь играла главную роль, не говоря уже о гомосексуальных отношениях. Во всяком случае, любовные истории с трагическим концом не рассчитаны на то, чтобы заставить зрителя испытывать возвышенные чувства и ощущать трагичность судьбы на пире богов.

Софокл в своих сюжетах часто выводил любовную страсть, но только в качестве подчиненного мотива, например любовь Медеи к Ясону в «Женщинах Колихиды», Гипподемии к Пелопсу в «Эномае». В качестве основного и единственного сюжета любовная страсть присутствует лишь в одной трагедии – в «Федре», где непреодолимая любовь Федры к ее красивому пасынку Ипполиту приводит к преступлению, являясь осью, вокруг которой вращается все действие пьесы. Это самая старая по времени трагедия любви в прямом смысле этого слова. Надо отметить, что блестящее изображение безумной любви произвело неизгладимое впечатление на зрителей и стало мощным стимулом для дальнейшей интерпретации эротических сюжетов. Не только Еврипид использовал тот же мотив в двух своих трагедиях, одна из которых дошла до нашего времени, но в соответствии с Павсанием история Федры и Ипполита позже стала повсеместно известна «даже не грекам, если только они могли понимать по-гречески». Еврипид сделал приоритетным эротический материал и, следовательно, перевел героическую трагедию в тип буржуазной пьесы с несчастливым концом; ведь несмотря на то, что он использует имена и характеры героического времени, мужчины во все времена остаются мужчинами, а чувства и страсти, представленные поэтом, присущи всему человечеству и вовсе не связаны с определенным историческим периодом.