Дмитрий Жуков - Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?

Вместе с 7-й армией действовали королевская дивизия, [94] Речь идет о 442-й дивизии особого назначения. — Примеч. ред. бригада изменника Родины Каминского и 18 гарнизонов полиции.

По полученным нами достоверным данным, против партизан была выставлена сила, вдвое превышающая их численность.

Фашисты направили против нас авиацию, танки и артиллерию.

В это же время партизаны ввели в действие свои, хотя и незначительные, бронетанковые силы, которые состояли из двух танков Т-34, двух танков Т-26, четырех танкеток и трех бронемашин. Конечно, превосходство фашистов сказалось. [95] Преимущество немцев было подавляющим. На этом участке против партизан действовали части 4-й и 18-й танковых дивизий. Проводить в данном случае какие-либо танковые «дуэли» были просто абсурдно с самого начала. — Примеч. ред. Наши бронетанковые силы были выведены из строя, и немцы при поддержке своей техники начали теснить партизанские линии обороны. Не приукрашивая действительности, замечу, что отступление партизан перед численно превосходящими силами противника шло без паники и с малозначительными потерями.

В конце мая 1943 года партизанами был убит офицер 7-й немецкой армии, у которого находился приказ Гитлера. В этом приказе командующему армией предлагалось к 25 мая закончить ликвидацию группировки брянских партизан и предписывалось после завершения операции прибыть на Орловско-Курскую дугу. [96] На самом деле операцию «Цыганский барон» планировалось завершить к концу мая 1943 г. — Примеч. ред. Однако не так просто было ликвидировать группировку брянских партизан. Правда, в результате боев немецкие войска окружили нас со всех сторон, к концу июня мы занимали площадь не более шести лесных кварталов, причем немцы рассчитывали, что мы будем форсировать реку Десну, на правом берегу которой они предусмотрительно сконцентрировали большое количество войск. Немцы форсировали реку Неруссу и Навлю и, кроме того, они наступали со стороны Локоть — Селечня, тесня нас к Десне в направлении Трубчевска.

Положение партизан крайне осложнилось, в связи с чем командующий партизанскими бригадами подполковник А. П. Горшков, заменивший накануне на этом посту товарища Емлютина, [97] Емлютин был снят с должности командира объединенных партизанских бригад, так как не сумел организовать оборону «партизанского края» и поставил на грань уничтожения все партизанские формирования, действовавшие в этом районе. Емлютин был отправлен на самолете через линию фронта — в Елец, где находился Брянский штаб партизанского движения. — Примеч. ред. срочно созвал совещание и после обмена мнениями руководящего состава бригад приказал вести операцию по прорыву не в сторону рек Десны, Неруссы и Навли, а в направлении Локоть — Суземка, то есть в гущу немецких войск.

В ночь на 1 июля 1943 года ровно в четыре часа утра всем бригадам приказывалось перейти в наступление с целью прорыва вражеской блокады. Бригады «За власть Советов», «За Родину» должны были действовать сообща вместе со штабом объединенных отрядов, остальные — прорываться самостоятельно в разных направлениях. Это необходимо было для того, чтобы создать как можно больше очагов сопротивления и не дать возможности врагу установить направление движения основных сил партизан.

Весьма осложнило нашу задачу то обстоятельство, что вместе с бригадами находилось до сорока тысяч мирного населения, которые покинули родные места в связи с приближением гитлеровских войск.

Все стали готовиться к трудному бою. Нетрудно понять каждому, что значит под носом противника готовиться к прорыву на таком небольшом клочке земли, на котором мы оказались.

Обычно немцы с наступлением темноты прекращали военные действия. С учетом этого, как только окончилась стрельба, у нас началось приготовление к прорыву Хозяйственные части раздавали оставшиеся продукты питания каждому бойцу, так как обозы могли не выйти из окружения.

В лагере партизан шум — кони ржут, коровы ревут, дети кричат. Немцы, конечно, догадались, в чем дело, и приготовились встретить нас во всеоружии. Мы тоже были к этому готовы.

Ровно в четыре часа, как и было предусмотрено, мы пошли в наступление.

Подпустив нас на самое близкое расстояние, немцы открыли шквал огня. Сначала лавина партизан, двинувшаяся на прорыв, дрогнула, так как мы потеряли сразу около 70 автоматчиков, но в это мгновение раздалось сзади громкое «ура», возгласы «Вперед, за Родину!», и дрогнувшая волна снова устремилась вперед. Яростного партизанского натиска немцы не выдержали, и первый их эшелон был разбит, второй эшелон оказал лишь незначительное сопротивление и также был смят, а третий, видя надвигавшихся партизан, бежал, не сделав ни одного выстрела. Однако гитлеровцы быстро опомнились и открыли по месту прорыва навесной фланговый минометный огонь.

Тем не менее, в прорванную брешь ринулись все — и партизаны, и мирное население, находившееся с нами.

В этот момент прорвались и остальные бригады, каждая в избранном ею месте.

Начальник управления НКВД А. Д. Домарев представил меня А. П. Матвееву, секретарю Орловского комитета партии.

— Мы направляем товарища Засухина Василия Алексеевича в партизанский край для руководства чекистским аппаратом. Туда же будут переброшены молодые работники управления Ивченко, Драгунов, Кугучев, Гадаев — все коммунисты.

Мы познакомились. Матвеев спросил меня, где я работал до войны. Я рассказал, что работал в Бресте, в должности заместителя начальника отдела управления НКВД.

— Добровольно летите в тыл врага? — продолжал разговор Александр Павлович. — Или просто подчиняясь приказу?

— Добровольно, об этом я писал несколько раз рапорты на имя начальника управления.

— Работа в тылу чрезвычайно сложная, ответственная, требует большой воли и выдержки. Даже перелет через линию фронта опасен.

Матвеев говорил спокойно, даже несколько строго, перечисляя все трудности и опасности, с которыми придется столкнуться в процессе работы в тылу врага.

— Товарищ Засухин уже обстрелян, — вмешался Домарев, — дважды был в тылу врага и выполнял важные задания.

На прощание секретарь обкома просил передать сердечный привет партизанам. Начальник управления просил меня аккуратно информировать его о работе чекистов в тылу.

Расстались мы в четвертом часу ночи.

Вернувшись на окраину, в тихий, неприметный домик, где располагались мои друзья-чекисты, я долго не мог уснуть: смотрел в синий квадрат окна, думал о предстоящем полете через линию фронта…