Инесса Гольдберг - Тайны почерка, или Что на роду написано

Кто знает, возможно, что такое влияние на его почерк (а значит, и душевное состояние) оказывало крайнее отчаяние от своего поражения. Так или иначе, именно такое состояние владело Наполеоном.

Однако, как можно видеть по подписи, такие мысли и чувства были для него смерти подобны, его маска величия, бесконечно могущественного императора для него была всем, его психологической компенсацией, его самоутверждением в собственной состоятельности, его защитой, его лицом и щитом.

Даже в унизительном для него изгнании он поддерживал на высоком уровне «персону» генерала: отдавал приказы, был несгибаем, и внешне всем своим видом давал понять, что он – лидер мощной Франции. Одно из ясных свидетельств этому – сильный прочерк в его подписи, этот острый контраст с общей слабостью и подавленностью письма.

Учитывая обнаруживающийся в почерке Наполеона высокий интеллект, нет сомнений, что и он сам знал, что его «поза» – только ложная «персона», маска.

Он был угнетен и делал все, чтобы выкарабкиваться из своих постоянных депрессивных состояний на поверхность. Однако, к сожалению, депрессии настигали его несмотря ни на что (ступенчатость слов, ослабление нажима, «распад» подписи...).

Безусловно, рефлексия, ностальгия, воспоминания, прошлое, покинутость давали о себе знать, отсюда признаки и напряжения с отчаянием. Его нижняя зона является не очень регулярной, отчаяние проявляется и в жирных, нечетких, запачканных чернилами мазках.

Его автограф – способ показать всем, что он берет себя в руки, силен, что он – символ, это видно и в его пьедесталоподобном, чрезмерно сильном росчерке. Подпись – не что иное, как компенсация слабого и бессильного человека.

Наполеон имел активный и проворный ум. Как я говорила выше, структура его букв упрощена, письмо нестандартно, быстро, оптимизировано, развита вертикаль и верхняя зона почерка. Но в его случае, ум, возможно, доставил ему больше вреда, чем пользы. Он был человеком, который испытывал себя и других... Но обмануть самого себя ему все же не удалось. В результате Наполеону не удалось избежать раскола в своей индивидуальности, постоянной борьбы между его истинным состоянием и его прошлым имиджем победителя...

Глядя на этот почерк, становится очевиден факт срыва нервной системы его автора.

Мы наблюдаем здесь практически все признаки импульсивной природы личности: стесненность строк, заостренные «выпады» в штрихообразовании. Кроме этого, бесконечное непостоянство, характеризующее практически все графические явления в почерке – наклон, размер букв, связки и несвязность букв в словах, и все это – при тесноте расстояний между словами.

Эти графические факторы обнаруживают личность, находящуюся в остром невротически истеричном состоянии. Состоянии, которое ни на секунду не снимается или облегчается энергичной деятельностью и которое периодически проявляется острыми перепадами от пафоса и самозабвения в деятельности до душевной боли и нервной агрессивности.

С помощью такой агрессии Чайковский пытается справиться с внешними трудностями и отогнать их, при том что именно внутренние затруднения и проблемы причиняют его личности внутренний раскол...

О причинах, объективных или субъективных, внутреннего душевного раскола мы можем лишь догадываться, но налицо пережитая (точнее, постоянно переживаемая) психологическая травма, мешающая благополучной адаптации в социуме и отнимающая много душевных сил, служащая постоянным источником нервного беспокойства.

Личность Чайковского, как свидетельствует его почерк, была лишена гармонии, последовательности и эмоциональной устойчивости. Это значит, что в своих взаимоотношениях он был непредсказуем, импульсивен и метался, не зная точно, чего хочет сам. Безусловно, стандартные рамки, условности, нормы не были для этого человека беспрекословными ценностями. Нестандартность и внутренний протест – одни из наиболее ярких особенностей этой личности.

Ясно, что противоречивость натуры не была просто «капризностью». Человека действительно раздирали внутренние противоречия и конфликты. Однако, поскольку такое душевное состояние выглядит, как ядро личности, можно предположить, что таким Чайковский был с детства и его внутренняя неустойчивость в большей степени обусловлена врожденными факторами, генетикой.

Особенности такой нервной системы были в ее слабости и в происходящих, судя по всему, сбоях: для почерка (а значит, и личности) характерны резкие перепады в состоянии – периоды душевного подъема должны сменяться периодами упадка тонуса, духа, разочарованием, самыми настоящими депрессиями.

И никогда автора почерка не оставляло чувство раздражения. В более позитивные для него моменты оно могло трансформироваться хотя и в несколько возбужденную, но продуктивную деятельность, в более негативные – в мрачность, отчаяние, а также внутреннюю, и не только, агрессию, резкость, даже грубое отношение. Чайковскому повезло в том, что он был талантлив и музыкален, поскольку только в свободном творчестве человек с такой натурой может наиболее комфортно самореализоваться, его профессия позволяла ему иметь такие «слабости».

Что касается гомосексуальной ориентации композитора, то, исходя из очень сильного доминирования «мужских гормонов», он мог быть либо бисексуалом, либо иметь активную роль в отношениях.

Поразительно соответствие подписи и почерка этого человека, оно полное – и по размеру букв, и по их форме, структуре, наклону.

В подписи и почерке буквы имеют несколько квадратную форму, нажим несвободно постоянный, доминирует средняя зона почерка. Линии максимально прямы.

Все эти признаки свидетельствуют о демонстрации уверенности в себе, готовности идти со всеми в одной упряжке и о традиционализме, но более всего – в почерке видна бесконечная упрямая целенаправленность и терпение, при этом – сильная и энергичная глубинная энергия (либидо), дающая личности в процессе работы последовательную пробивную силу.

Вместе с этим подпись оканчивается неожиданным штрихом-импульсом в верхней зоне почерка, который ассоциируется с миром идей, мыслительной деятельностью и амбициями. Этот штрих заканчивается резким тупым движением, что говорит нам о так называемой «интеллектуальной агрессии». Не удивительно, что у Эдисона нашлись силы провести более трех тысяч экспериментов, чтобы прийти наконец к «правильному результату» – своему изобретению электрической лампочки.