Моника Спивак - Мозг отправьте по адресу...

Нерезко выраженные явления мнительности и тревожности.

В отношении способности или неспособности входить в интимный контакт с окружающими положение представляется более сложным, чем обычно. Б.Н. не может быть отнесен к числу чисто синтонных или асинтонных типов, но должен быть рассматриваем в этом отношении как смешанный тип. Такое заключение вытекает из его способности к глубокой откровенности, к открытому и непосредственному контакту с людьми, при одних условиях, и в то же время из наличия у него определенной замкнутости и скрытности, неумения входить в контакт с людьми, при других условиях («открытость в закрытости и обратно»).

Волевая сфера, в общем, была выражена в достаточной степени.

Со стороны интеллектуальной сферы отметим выдающееся развитие внимания, памяти и воображения. Изощренная наблюдательность, необыкновенно развитая способность к впитыванию в себя впечатлений, идущих извне. Наряду с большой образностью и конкретностью мышления, свойственной ему как художнику, отмечалась выраженная в высокой степени способность к теоретическому, абстрактному мышлению. Как на одно из наиболее ярких проявлений этой способности можно указать, помимо склонности к теоретическим и философским областям знания, на его любовь к схематическому, графическому изображению своих мыслей.

Отметим в связи с этим резко выраженный элемент познавательного подхода к действительности, а также систематичность и последовательность, которые были ему свойственны во всем.

На основании вышеизложенного общая структура личности Б.Н. рисуется перед нами как параллельное выдающееся развитие эмоциональной и интеллектуальной сфер. Именно это мы считаем основным для понимания личности Б.Н. Далее необходимо подчеркнуть общую, очень большую сложность его личности, в которой, помимо отмеченного выше переплетения художественного и логически-познавательного элементов, принимает участие ряд диссоциаций внутри отдельных психических сфер, например противоречивость в отношении способности входить в контакт с людьми, диссоциация в развитии рецептивного и экспрессивного компонентов в музыке и рисовании, диссоциация моторики.

Была сильно повышенная чувствительность к отзывам о нем, болезненное самолюбие, всегда был настороже. Был гениальным человеком, его поведение всегда выходило из нормы. Был всегда увлечен своим художественным творчеством. Производил на людей впечатление человека странного.

Суть Андрея Белого определяется «пафосом иллюзионизма». Его мир всегда был фантастичен и полон иллюзий. Всякое мгновение мог оскорбиться. Во время полемики опасался, не желают ли его уличить в некомпетентности.

Сведений о галлюцинациях нет. Был способен на несдержанные приступы гнева, истеричный, терял самообладание.

Был гениальным актером, изумительно читал свои произведения, это производило сильнейшее впечатление; не читал, а разыгрывал их, как артист. Возможно, что во время своих приступов гнева часто несколько нарочито разыгрывал их и наблюдал одновременно себя со стороны, давал в известной степени как бы спектакль.

Во всех воспоминаниях его есть указание, что его преследуют враги, хотя условия были благоприятные, и в этом отношении было как бы приближение к мании. В моменты увлечения вскакивал с кресла и, горячо жестикулируя и почти танцуя, высказывал свои мысли. Когда был во вражде с Чулковым, то высказывал мнение, что в Чулкове сконцентрировалось все зло мира (Чулков проповедовал тогда идеи мистического анархизма). Была свойственна во всем резкая тенденция к преувеличению – гиперболизация. Это сказывалось как в его творческих и философских взглядах, так и в его личных отношениях.

В половом отношении Чулков высказывает предположение о возможности каких-то отклонений, хотя ничего определенного указать не может. Он передает слухи, будто разрыв между Белым и Асей Тургеневой произошел потому, что Белый, видимо, не удовлетворял последнюю с физиологической стороны.

Очень нормальный человек с особенностями, которые возникают не из ненормальностей, но развились у нормального ребенка с необычайной внутренней направленностью в себя. Целый ряд странностей, которые были у его отца, могут быть отнесены к Белому. К таким признакам относится рассеянность. Он путался в этажах, в собственных комнатах, например, не мог найти спичек или машинально засовывал обгоревшие спички к себе в карман.

Ключ к разгадке А. Белого в страстности его темперамента. Это может производить впечатление странности. Любовь к Клавдии Николаевне носила чрезмерный характер, очень беспокоился за нее, даже если запаздывала на 15минут. Каждое чувство у него резко гиперболизировалось. Гиперболизм чувствований может быть рассматриваем лишь как следствие повышенной тревожности. В частности, тревога за Клавдию Николаевну была связана с психическим шоком (ее арестом). [499]

Когда он читал лекции, вдруг останавливался, делал глубокую паузу, затем следовал целый поток слов, в отчаянии хлопал себя по голове, и снова поток необычайно гладко построенной речи, начинал после этого как бы заикаться, приседать и затем, как взлохмаченный, вскакивает и произносит самое существенное. Эти ораторские приемы многие воспринимали как странности, идущие от клоунады или от того, что он ненормальный. Но тот, кто вникал в его позы, видел очень правильно построенную, по законам ораторского искусства, необычайно ритмическую концепцию. У него каждое слово было связано с жестом и мысль – с ними обоими.

В толпе крестьян, во время разговоров с ними, казался не просто чудаком-барином, а очень откровенным и близким им человеком, а они начинали воспринимать его как мудрого простачка.

Когда очередь в молочную мешала ему работать (жил в полуподвале), [500]вылезал на окно к толпившимся в очереди людям и начинал убеждать толпу не мешать ему работать. И толпа чувствовала в нем человека, который справедливо негодует, и выказывала ему сочувствие. Было уменье подойти к людям обывательского склада. Действовал на них своей горячностью и взволнованностью. Производил впечатление какого-то ученого со странностями, мыслителя, не приспособленного к жизни, со свойственными для этого типа людей странностями. Это вызывало впечатление странности, чудачества.

Когда его слушали, например на лекциях, второй или третий раз, то начинали видеть, что это уже не чудак, но мыслитель, относились к нему заботливо. Слушатели звали его к себе на обед и т. д.

Внутренне был очень сконцентрированный и организованный человек. Внешняя небрежность. Мог быть неправильно повязан галстук, на губах зубной порошок и т. д. Мог всего этого не замечать, но внутренне была необычайная направленность, собранность. Мог мысль облечь прямо в формулу. Лекции сопровождались сотнями цитат из различнейших произведений. Необычайная эрудиция и феноменальная память. Необыкновенное внимание художника. Ничто не ускользало от его взгляда. Освещал все, что его интересовало как художника, словно прожектором.