Ирина Царева - XX век - Хроника необъяснимого, Эти загадочные животные

Проведя обыск в Нюркином жилище, мы наш.тн в нем пропавшие вещи. При этом нас больше всею поразило, что все было целым и невредимым. И это было удивительно, потому что обычно собаки имеют привычку грызть все, что раздобудут. Все сходилось один к одному. Мы подвели итоги: собака появилась у нас на сороковины; - до этого ее никто не видел, и откуда она взялась - неизвестно;

- откликнулась она только на имя Нюра, а тещу мою звали Анна Григорьевна;

- она знала, где лежат спрятанные деньги, и, услышав о наших трудностях, повела жену к ним; - при жизни теща не ладила со старшей дочерью

362

и всячески демонстрировала свое равнодушие к ней и Любовь к внуку, а собака как бы замаливала ее грех;

- Нюра проявила привязанность именно к тем вещам, которые лично принадлежали теще;

- и последнее, наверное, самое смешное: Нюра обожает огурцы, а теща к ним тоже была весьма неравнодушна.

Мы с женой, конечно, не академики, но и не самые глупые люди. У меня высшее образование (я - учитель математики в школе), у жены текстильный техникум, и закончила она его с отличием. Жизнь у нас не слишком легкая, и нам не до фантазий, хотя и мы не остались в стороне от современных веяний. И вот оказались задействованы в мистическом событии - переселении душ. Уверенность в истинности нашего вывода у нас непоколебимая: слишком много "совпадений" не могут быть случайностью.

И напоследок, вероятно вызвав ваши улыбки, скажу, что Нюру мы переселили в комнату тещи. Она живет там вместе с внучкой, спит на своей кровати, ест из любимой тарелки и обожает порыться в старых вещах. Мы относимся к ней с уважением и заботой, а она отвечает нам любовью - тем, что мы недодали друг другу при жизни Анны Григорьевны.

Записано со слов Петухова Э. П., г. Ярославль

Душ" моей мотсрм - в птиц"

Когда-то моя мать спасла грача. Несмотря на то что она приложила все силы, чтобы вылечить его, он остался калекой и доживал свой век в нашем доме.

Мама была немолодой и больной женщиной. Частые и мучительные боли (особенно перед смертью) она старалась скрывать от семьи, но я была старшей, чаще других на мою долю выпадало ухаживать

363

за ней, и потому я лучше остальных знала, как она страдала. Грач постоянно находился около нее. Он ковылял к постели, вскакивал, неуклюже взмахивая крыльями, на спинку кровати в ногах у мамы и сидел там часами. Иногда он засыпал и падал ей на ноги.

Мы все работали, и они, больные и очень привязанные друг к другу женщина и птица, проводи-iii вместе много часов, складывающихся в дни, недели, месяцы. Грач клевал оставленную матери еду, пи-i из одного с ней стакана, был свидетелем стонов, которые в наше отсутствие она могла не сдерживать. слушал, наверное, ее жалобы на жизнь и на шс. Обиды матери были понятны: мы должны бы.ш быть рядом с ней. Но это было невозможно, потому что тогда пришлось бы бросить работу, а на 410 жить?

Я прибегала домой и сразу - к маме. Грач встречал меня сердито, топтался, подпрыгивал, тряс io ловой и крыльями и невнятно бормотал, как будто хотел о чем-то рассказать. "Гришка, - говорил." я ему, - ну ты хоть душу не рви!" А мама начинят тихо плакать и только говорила: "Ох, Нина, Нина^ За долгие месяцы я столько раз слышала это "0\, Нина, Нина!" и видела бегущие из уголков ее гла? к ушам тонкие ручейки слез, что, мне кажется, я уже другой маму и не помню.

Она умерла ночью. Я прибежала на крик Гришки. Мать уже отходила. В последний раз я услышала "Ох, Нина" - и мамы не стало.

Грач несколько дней кричал по ночам. Отказывался от еды, только воду пил. Перья у него стали тусклыми, взъерошенными. Думали, не выживет умрет от тоски. Но он выжил.

Прошло уже полгода. Птица поселилась в комнате матери - там пока никто не живет. Туда же мы приносим ему воду и пищу. Он сторонится нас, хотя раньше был всегда доброжелателен. Четыре месяца мы не слышали- его голоса. Но

вот уже два месяца, как каждую ночь из комнаты, где умерла мать, раздается голос, очень похожий на мамин: "Ох, Нина, Нина!" Сначала я очень пугалась, но теперь знаю - это не спит тоскующий по моей матери грач. Сходство голосов в первое время сводило нас с ума. Но потом я поняла, что это душа моей матери поселилась в птице, котррая в самую тяжелую для нее пору жизни сумела быть ближе и добрее, чем родные дети.

Записано со слов Линьковой Н. А., г. Ангарск Иркутской области

Сестренка

Семь лет назад погибла моя младшая сестра. Нашему горю не было предела. Прошло уже много времени, но 17 ноября каждого года мы посвящаем только ей.

У нас с мамой нет близких родственников, а папа умер раньше Аленки, поэтому мы всегда вдвоем. Отпрашиваемся с работы, тщательно убираем сестренкину комнату, ставим свечу и накрываем стол на троих: мама, я и Лена.

Когда мы отмечали первую годовщину ее смерти, к нам в окно кто-то постучал. Мы живем на восьмом этаже, и нам, естественно, стало не по себе. Стук был явным, ни на что другое не похожим. Я подошла к окну. По подоконнику прыгала птичка. За окном было уже темно, но свет из комнаты дал возможность разглядеть, что у нее желтая грудка. Это была синичка.

Мама сказала: "Покорми птичку, пусть и она, чистое создание, помянет мою девочку". Я открыла окно. Гостья перепорхнула в дальний конец оконного проема, но не улетела. Аккуратно разложив на подоконнике мелкие кусочки хлеба, печенья, сала, мы с мамой вернулись к столу, но штору задергивать не стали. Птичка аккуратно подобрала наше

угощение, но не улетела. Расхаживая взад-вперед. заглядывая в окно, она оставалась с нами до самой ночи.

Птицы ложатся спать рано. А в конце осени, когда световой день короток, уже к четырем часам дня их не видно и не слышно. И потому так удивительно было присутствие синицы у нас за окном.

Утром ее не было. Не появилась она и на следующий день и еще очень, очень много дней. Мама говорила: "Это Аленушка приходила проститься с нами, ведь она не смогла этого сделать перед смертью".

Прошел год. Мы не говорили о синичке, но думали о ней. Убирая комнату и готовя поминальный стол, мы с мамой то и дело поглядывали на окно. "Мама, не жди, она больше не прилетит,.она сейчас в раю", успокаивала я мать. "Прилетит, прилетит!" - даже не мне, а самой себе шептала мать, нарезая на тарелочку мелкие кусочки мяса, сала и кроша туда хлебные крошки.

И синичка прилетела. Стук ее клювика в стекло прозвучал в нас, как звук разорвавшегося снаряда. Мы обе бросились к окну. Все повторилось, как в первый раз. Но только теперь мы больше не садились за стол, а весь вечер стояли у окна, плакали и разговаривали с Аленкой. Около 12 ночи она улетела.

Шесть раз прилетала к нам синичка в один и тот же день. Скоро будет седьмая годовщина, и мы знаем, что она снова появится, чтобы в условленный день и час заглянуть в родные окна.