Ричард Уотсон - Технологии против Человека. Как мы будем жить, любить и думать в следующие 50 лет?

Конечно, не только в этом кроется причина страха и разочарования. Спустя некоторое время после Миллениума (вероятно, после взрыва 11 сентября, или даже чуть раньше, после преждевременной смерти Дугласа Адамса) будущее стало темным и неопределенным. Мечта, которую мы некогда называли «будущим», умерла, и даже воспоминания о ней стали несуразными и невнятными. Нельзя сказать, что такое настроение разделяют абсолютно все. Ведь то, как человек представляет себе будущее и как реагирует на него, напрямую зависит от того, кто он и где находится. Будущее – это всегда мысленная конструкция, как правило, создаваемая на базе недавно пережитых событий.

В большей части Азии и Африки наблюдается активный рост доходов и увеличение возможностей, поэтому там повсюду царит оптимизм, в то время как на всей территории США и Европы снижение реальных доходов порождает ощущение гибели и мрака, нередко проецируемое в будущее. Начавшийся в 2008 году финансовый кризис в США затронул людей, которые вложили большие деньги в предоставление и получение займов, и стал глобальной проблемой, водоворотом, затянувшим многие проверенные временем представления о мире.

Если бы мы лучше помнили прошлое и не слишком остро реагировали на настоящее, возможно, с нами все было бы в порядке. Начнись кризис гораздо раньше, и наше невежество могло бы позволить нам оставаться в блаженстве. Когда-то нам не были доступны такие объемы информации, люди и деньги были не так крепко связаны, а значит, и системных рисков было меньше.

Исследование, проведенное Анжеликой Димока, директором Центра изучения нейронных механизмов принятия решений в Университете Темпл (США), показало, что увеличение объема информации усиливает активность дорсолатеральной префронтальной коры головного мозга, отвечающей за принятие решений и контроль над эмоциями. В конечном итоге активность в данной области со временем снижается, часть нашего мозга, по существу, уходит на покой. Когда объем поступающей информации достигает критической отметки, мозг защищает себя, отключая определенные функции. В результате растет уровень тревоги и стресса, людям становится сложно принимать важные решения.

Перемотаем на несколько лет вперед. Часть людей начала смотреть на мир через очки Google и другие устройства, дополняющие реальность, в то время как другая – и пожалуй, большая часть – надела розовые очки и устремила свой взгляд в прошлое, не отвлекаясь ни на что другое. Оставшееся меньшинство презрительно сощурилось и принялось за самобичевание и чистку памяти. Есть и такие, кто полагает, что сама идея человеческого прогресса исчерпала себя. Возможно, они в чем-то правы, однако никакой спасительной программы они не предлагают.

В итоге происходит столкновение между теми, кто устремляется в будущее, и теми, кто бежит от него. Похожее противостояние веры и скептицизма существует между исламским фундаментализмом и либеральным агностицизмом. Некоторые фундаменталисты хотели бы восстановить правовые нормы VII века, в то время как многие онлайн-либертарианцы предпочли бы полностью избавиться от правовых ограничений.

Однако наиболее странным развитием событий по-прежнему остается западное самобичевание. В отношении многих факторов – продолжительности жизни, младенческой смертности, грамотности, крайней формы нищеты, голода, числа образованных и работающих женщин, – для большинства людей на планете жизнь никогда не была лучше. Если вы сомневаетесь в этом, то явно не владеете соответствующей информацией.

Но несмотря на хорошие новости о росте среднего класса во всем мире, электрификации Африки или увеличении выживаемости при раке мы ориентируемся на прогнозы конца света от блуждающих астероидов, глобальных пандемий и замены людей роботами. И это помимо опасного изменения климата, ожирения, истощения ресурсов, снижения биоразнообразия, биотерроризма и загрязнения окружающей среды. Да, это серьезные проблемы и, разумеется, поводы для сильной тревоги, но я бы сказал, вряд ли какая-либо из них станет причиной конца человеческой расы.

Почему же мы чувствуем себя настолько несчастными, когда так мало причин для этого?

До 9 сентября (или падения Берлинской стены в 1989 году, или финансового кризиса 2008 года, или… выбирайте сами) люди, как им казалось, имели четкое представление о том, что их ожидает в будущем. Задним числом понятно, что эти прогнозы были по большей части иллюзорными. Однако по крайней мере у людей имелось понимание направления движения, основа, на которой они могли строить свою интерпретацию происходящего, свое представление о смысле жизни. Повседневность многих людей была тяжелой, но они знали свое место в мире. Поэтому таким странам, как современная Россия, теперь приходится возвращаться в прошлое и восстанавливать не только территориальные границы, но и ранее имевшуюся определенность жизни.

Сегодня многие чувствуют, что будущее исчезло как дым или что они оказались в заложниках некоей непостижимой и неконтролируемой силы. Это вздор. Во-первых, отчасти будущее предопределено. В немалой степени, например, предопределена демография, пока география и геология накладывают ряд ограничений. Поэтому детали будущего можно найти в поймах рек и притоках истории. Во-вторых, направление развития задается коллективной психологией народов, сформировавшейся опять же под влиянием прошлого опыта.

В-третьих, есть технологии. Да, действительно, технологии сами по себе нейтральны – но только если вы уберете из уравнения человека. Я полагаю, что в течение еще очень многих лет самое большое напряжение будет возникать именно на стыке человеческой истории, человеческой природы и, как сейчас принято говорить, бесчеловечных технологий. особенно если учесть невероятные усилия, которые мы прикладываем для того, чтобы адаптировать наш медленно эволюционирующий обезьяний мозг к быстро меняющемуся технологическому ландшафту.

Именно такие мысли занимали меня в 2006 году, когда я писал, что «в значительной степени история последующих 50 лет будет основана на отношениях между технологиями и людьми». Теперь я понимаю, что в тот момент недооценил значения данного утверждения. Я нахожу это странным, потому что подобный вопрос был отлично проработан в вышедшей в 1970 году книге Элвина и Хейди Тоффлеров «Футурошок» , которую я зачитал до дыр. Авторы утверждали, что попытка воспринять слишком большое число изменений за слишком короткий период времени способна создать психологические и психические проблемы как на индивидуальном уровне, так и на уровне социума.

Вы можете возразить, что они были неправы (хотя это не так) или что неверно рассчитали сроки (футурологи часто используют выражение «со временем» в отношении предположений и прогнозов). Можно также поразмышлять о том, кого стоит слушать и чему верить, но сейчас не время и не место для этого.