Карен Хорни - Невроз и личностный рост: борьба за самореализацию

Но чаще гордость привязана не к воображению, а ко всем умственным процессам – интеллекту, рассудку, силе воли. Безграничное могущество, которое невротик себе приписывает, – это в конечном счете могущество его разума. И ничего удивительного, что он очарован и горд им. Идеальный образ – продукт его воображения. Но он не создается в мечтах перед сном и во сне. Непрерывная работа интеллекта и воображения, в основном бессознательная, идет ради поддержания вымышленного мира. Она осуществляется путем рационализации, за счет оправдания экстернализации и совмещения несовместимого – короче говоря, теми путями, которыми можно заставить вещи казаться не такими, каковы они есть. Чем более человек отчуждается от себя, тем более его рассудок становится высшей реальностью («Люди не существуют вне моих мыслей. Я сам вне их не существую».). Как и Леди из Шалотта [24] Леди из Шалотта – по легенде, дева, которая томится в зачарованном замке. Проклятие, наложенное на нее, сбудется, когда она увидит башни Камелота. С внешним миром она общается через волшебное зеркало, в котором может видеть отражение всего, что происходит в Камелоте. – Примеч. ред . , невротик отказывается видеть реальность непосредственно, он видит ее только в зеркале. Скажем точнее: он глядит в зеркало только своих мыслей о мире и себе. Поэтому гордость интеллектом или, скорее, верховенством рассудка не ограничена кругом тех, кто занят интеллектуальным трудом, а является свойством всех невротиков.

Также гордость связывается с возможностями и привилегиями, на которые невротик претендует, по его мнению, законно. Таким образом, он может гордиться иллюзорной неуязвимостью, которая в физическом плане означает претензию никогда не болеть и всегда оставаться невредимым, а в психическом – никогда не страдать от душевных ран. Зачастую для «любимца богов» гордость за свою удачу становится вопросом чести: не подхватить заразу в охваченном малярией районе, выиграть в азартной игре или не попасть под дождь во время экскурсии.

Вопрос гордости во всех неврозах – эффективно заявить о своих требованиях. Те, кто претендует получить все ни за что, гордятся, если им удалось вынудить других быть на побегушках, бесплатно лечить или даже давать им деньги. Другие, которые считают, что имеют право распоряжаться чужой жизнью, воспринимают как удар по гордости, если опекаемый не спешит следовать их совету или делает что-то как считает нужным, не спросив их мнения. Третьи считают незначительный стресс достаточным поводом, чтобы снять с себя все обязательства. Эти люди гордятся, если добьются сочувствия и прощения, и чувствуют себя оскорбленными, если другой человек остался критично настроенным.

Невротическая гордость, основанная на внутренних предписаниях, на первый взгляд создает впечатление более устойчивой, но на самом деле она такая же неустойчивая, как и другие виды гордости, поскольку обязательно переплетена с претензиями. Мать, которая гордится тем, что она идеальная мать, обычно идеальна лишь в своем воображении. Человек, который гордится якобы уникальной честностью, может быть, и не лжет очевидно, но все же пропитан бессознательной или полусознательной нечестностью. Люди, гордые отсутствием в себе эгоизма, хотя и не предъявляют открытых требований, но могут мучить других своей беспомощностью и страданиями, ошибочно принимая свои нельзя на здоровое самоутверждение за добродетель смирения. Кроме того, надо сами по себе не имеют объективной ценности, а могут иметь только субъективную, преследуя невротические цели. Например, невротик может гордиться тем, что не просит и не принимает никакой помощи, даже если разумнее было бы поступить иначе, – с такой проблемой часто сталкиваются социальные работники. Одни гордятся тем, что заключили трудную сделку, другие – тем, что никогда не торгуются, все зависит от их надо : всегда выигрывать или никогда не стремиться к собственной выгоде.

И наконец, можно гордиться самой высотой и непререкаемостью компульсивных норм. Уже одно знание «добра» и «зла» приравнивает человека к Богу, как Змей и обещал Адаму и Еве. Выставив себе сверхвысокие нормы невротической личности, человек считает себя чудом нравственности, и это повод для гордости, неважно, кто он на самом деле и как себя ведет. Проходя психоанализ, он может признать у себя неуемную тоску по престижу, неотчетливое чувство справедливости, мстительность, но все это не делает его скромнее ни на йоту, не заставляет чувствовать себя менее нравственным существом. Эти действительные недостатки для него – не считаются. Его гордость не в том, чтобы быть нравственным, а в том, чтобы знать, каким надо быть. Временами он признает необоснованность своих самоупреков, их ошибочность иногда его даже пугает, но он так и не смягчается в своих требованиях к себе. Ну и пусть он страдает. Разве его страдания не доказывают лишний раз его возвышенную нравственную чуткость? Следовательно, эта пригодная плата за сохранение гордости.

Если мы перейдем от этого обобщенного взгляда к особенностям индивидуальных неврозов, на первых порах картинка покажется пестрой. Оказывается, что ни возьми, это можно связать с гордостью. Одно и то же достоинство одному покажется достойным восхищения, а для другого станет позорной помехой. Кто-то гордится своей грубостью, другой стыдится всего, что могут посчитать за грубость, и гордится своей чувствительностью. У кого-то предмет гордости – его пробивная способность, другой стыдится малейшего намека на нее. Один гордится безграничным доверием к людям, а другой не менее горд своей недоверчивостью.

Но это разнообразие удивляет нас, пока мы рассматриваем особые виды гордости без привязки к личности в целом. Общая структура характера личности формирует общий принцип: потребность невротика гордиться настоятельна до такой степени, что ему невыносима сама мысль о себе как о существе, зажатом в тисках потребностей; поэтому он использует свое воображение, чтобы превратить эти потребности в добродетели, трансформировать их в качества, достойные гордости. Но допускаются в эту трансформацию только те компульсивные потребности, предназначение которых – воплотить свое идеальное Я в действительность. Те же потребности, которые мешают этому влечению, он склонен подавлять, отрицать, презирать.

Его способность бессознательно выворачивать ценности наизнанку совершенно удивительна. Лучшим средством передать это стал бы мультфильм. Данный вид искусства наиболее живо позволяет изобразить, как человек, которого раздражает надпись на стене, берет кисть, закрашивает это место яркими красками и показывает нам с хвастливой гордостью картину своих достоинств. Мы видим, как непоследовательность превращается в безграничную свободу, слепой бунт против общественных норм морали – в стремление «быть выше предрассудков», страх сделать что-нибудь для себя – в святое отсутствие эгоизма, потребность кого-то ублажать – в искреннюю доброту, зависимость – в любовь, использование других – в силу, мстительность – в справедливость, технику фрустрации – в разумную самозащиту, отвращение к труду – в успешное сопротивление «унизительной привычке работать» и т. д.