Терри Вёртс - Как стать астронавтом? Все, что вам следует знать, прежде чем вы покинете Землю

В другой раз, выглянув из окна японского модуля, я понял, насколько быстро менялись тона окружающего пространства за пределами станции – от черного к белому, синему, оранжевому, красному, розовому, – когда мы летели в сторону восхода. И у меня возникла идея: незадолго до восхода я буду снимать медленно светящиеся солнечные панели и внешний вид станции, плотно прижав камеру к окну. Затем, когда момент восхода уже будет близок, я оттолкнусь от окна, чтобы доплыть до центра модуля, пока внутри еще будет темно. Когда резко взойдет солнце, его ослепляющий свет внезапно зальет внутреннюю часть станции. Я подумал, что это будет классная сцена, и поэтому решил сделать такой снимок. К сожалению, было очень сложно угадать точный момент восхода солнца. Если я оттолкнусь от окна слишком рано, снимок получится слишком темным, а если оттолкнусь слишком поздно – солнце взойдет прежде, чем я успею уплыть в темноту модуля. Более того, было очень сложно плыть по середине модуля, удерживая в руке камеру в режиме готовности к съемке. Можно было слегка оттолкнуться и уплыть в неправильном направлении, потом отскочить от стены и начать вращаться вокруг своей оси. Тем не менее, когда Тони впервые увидела образец кадра, который я передал ей через нисходящий канал связи, она была очень взволнованна, потому что это была незапланированная и уникальная сцена! Идеального снимка у меня так и не получилось, несмотря на множество попыток, которые я предпринял. Но тем не менее заниматься творчеством было весело.

Самое сложное видео, которое я сделал, в фильме не стоит особняком. Тони хотела сделать особый акцент на модуле «Купол», находясь в котором, астронавты делают большинство своих фотографий. Чтобы показать это, я хотел, чтобы камера медленно плавала внутри модуля, снимая Саманту, в то время как она фотографировала Землю. Но была проблема – в одной и той же сцене очень сложно найти правильную экспозицию одновременно для астронавта и для Земли, поскольку наша планета намного ярче, чем внутреннее помещение станции. Экспонировать оба изображения для фотографии гораздо проще, потому что есть вспышка, которая срабатывает за доли секунды. Но этот видеоклип будет длиться тридцать секунд, слишком долго для вспышки, и прожекторы, которые у нас были, не давали достаточно яркого освещения. Поэтому Саманте пришлось неловко свернуться калачиком около окна с фотоаппаратом в руках, глядя вдаль. Затем мы стали ждать, когда появится относительно темная часть Земли. Облака или вода стали бы чересчур ярким фоном и могли бы испортить экспозицию. Наилучшим вариантом могли бы стать насыщенные темно-зеленые джунгли Южной Америки в регионе Амазонки, и я надеялся, что это позволит правильно экспонировать кадр.

Вот камера уже готова, свет включен, Саманта, свернувшись калачиком, ждет около окна, мы тоже ждем. Ждем снова и снова. Облачность казалась бесконечной! Наконец-то на горизонте показалась темно-зеленая полоса джунглей, к которой мы мчались на скорости более 28 тысяч км/ч. И мы придумали импровизированный план, чтобы рассчитать время, когда нужно будет сделать снимок. По мере приближения джунглей Саманта начнет обратный отсчет, чтобы дать мне возможность рассчитать время, медленно оттолкнуться и подплыть к ней именно в тот момент, когда она будет находиться на фоне темно-зеленых джунглей Земли. Как только мне удалось снять тридцать секунд хорошего видео, джунгли затянуло невыносимо яркими облаками, которые испортили всю экспозицию. Мы в прямом смысле слова с трудом поймали эти кадры. Они вошли в окончательный вариант фильма, хотя при просмотре вы, вероятно, даже не почувствуете, насколько сложно нам было снять их. Каждый раз, когда я смотрю «Прекрасную планету» и вижу этот отрывок, я чувствую себя гордым родителем!

Хотя на космической станции у нас было много важных задач, связанных с техническими достижениями, научными экспериментами и, прежде всего, международным сотрудничеством, я до сих пор считаю, что самой важной работой, которой мне довелось заниматься в космосе, была помощь в создании кинокартины «Прекрасная планета». Во время первой торжественной демонстрации фильма, которая состоялась в Музее воздухоплавания и астронавтики в Вашингтоне (округ Колумбия), его директор сказал мне, что в течение следующего десятилетия этот фильм посмотрят более миллиона человек. Это было потрясающее заявление. Какое далеко идущее влияние мы оказали на всех людей, и молодых, и старых, заставляя их задуматься о том, что может стать возможным в будущем.

Благодаря преданности своему делу, творчеству и руководству Тони Майерс, а также усилиям Джеймса Нейхауса и всей команды IMAX стала возможной съемка этого фильма. Больше всего я признателен Тони за то, что она такой замечательный человек, мы все ее любим и нам ее очень не хватает.

Есть несколько вещей, которые у всех вызывают настороженность перед первым полетом в космос. Как ни странно, меня не волновал вопрос смерти. Наибольшее беспокойство я испытывал, когда думал о возможных ошибках. Вы наверняка слышали о молитве «Отче наш»; ну, а во время проекта «Меркурий» была молитва, авторство которой приписывалось первому американскому астронавту Алану Шепарду. Она так и называлась – «Молитва Шепарда». И звучала так: «Господь всемогущий! Пожалуйста, не дай мне облажаться». Я готов поспорить, что страх сделать ошибку, которую увидят все, – один из самых сильных страхов астронавта, как новичка, так и ветерана. Но меня волновало другое: смогу ли я приспособиться к невесомости? не будет ли меня тошнить? как я буду ладить с другими членами экипажа? смогу ли я выполнить всю свою работу? и смогу ли я спать в космосе?

Кратким ответом на последний вопрос стало твердое: «да»! Моим первым полетом была двухнедельная миссия шаттла, цель которой заключалась в завершении этапа строительства космической станции. И боже мой, сколько же у нас было работы! Хьюстон распланировал нашу жизнь с точностью до пяти минут, и так на протяжении всех пятнадцати дней в космосе. Когда после приземления наконец-то вернулся домой, я был так истощен, что беспрерывно проспал тринадцать с половиной часов, чего не делал с того времени, когда мне было шесть месяцев от роду.

Моя первая ночь в космосе наступила после очень долгого рабочего дня. Мы проснулись за десять часов до запуска, после которого в течение целого дня были заняты превращением шаттла из ракеты в космический корабль. У меня болела голова, я чувствовал головокружение, в моих мыслях было около миллиона дел, которые нужно было выполнить, и все это в процессе адаптации к чуждой нам космической среде.