Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

Этот поток жалоб создает столь тягостное впечатление, что их источник можно было бы приписать только болезненному состоянию вспыльчивого и мнительного старика. Но подтверждением того, что раздражение его было вызвано австрийскими интригами, а болезнь лишь обострила его, служит короткий рапорт Суворова Павлу I от 25 июня:

«Робость венского кабинета, зависть ко мне, как чужестранному, интриги частных, двуличных начальников, относящихся прямо в Гофкригсрат, которой до сего операциями правил, и безвластие мое в производстве сих прежде доклада на 1000 верстах, принуждают меня Вашего Величества подданейше просить об отзыве моем, ежели сие не переменится. Я хочу мои кости положить в моем отечестве и молить Бога за моего Государя» [2055] Там же. С. 189. .

Этот рапорт ясно говорит об отчаянии полководца, ибо понятно, что такому государю, как Павел I, такой рапорт под влиянием каприза не пишут. Но пока бумага дойдет до Гатчины, надо продолжать служить, бороться с гофкригсратом, Тугутом, императором Францем и побеждать французов. И Суворов продолжает делать все это. Между тем Макдональд привел свои потрепанные полки, благо австрийцы их не преследовали, через север Тосканы в Лигурийскую республику и передал их под команду Моро. Несколькими днями позднее население Тосканы восстало, взялось за оружие и отвоевало свою столицу, славную Флоренцию, у французов. И это тоже было следствием победы при Треббии. В те же дни конца июня 1799 г. под Александрию прибыли из Турина осадные орудия и начались осадные работы. Было это в ночь с 29 на 30 июня, а 10 июля в полдень комендант крепости генерал К. М. Гардан принял парламентера:

«…11 июля сдал сей цитадель 1-го класса на дискрецию генералу графу Бельгарду, оказавшему в его неутомимости отличное рвение к службе…» [2056] Суворов А. В. Документы. – М., 1953. – Т. 4. – С. 212.

Заметим, что как бы Суворов ни был раздражен венскими интриганами, он всегда воздавал должное австрийским войскам и их генералам, когда они этого заслуживали.

Несколькими днями ранее прибыл в Италию и встал лагерем у Пьяченцы давно ожидаемый корпус русских войск генерал-лейтенанта М. В. Ребиндера, имевший в строю более 8500 человек (по спискам около 10 тысяч). Суворов произвел перераспределение обязанностей: вновь прибывший корпус был вверен Розенбергу, а его войска – Дерфельдену. Теперь русские войска в Италии насчитывали около 27 тысяч человек пехоты, артиллерии, саперов и кавалерии. Однако австрийский император был настолько недоволен победоносным русским полководцем, что имел дерзость жаловаться на него Павлу I и укорять нашего героя в неповиновении, раз тот игнорирует гофкригсрат. Русский самодержец прислал свой ответ через нашего посла в Вене:

«Что касается до фельдмаршала Суворова, то Я предоставил его в распоряжение Его Величества Императора Римского. В нем нет недостатка, ни усердия, ни доброй воли; а ремесло свое он знает не хуже какого-нибудь министра или посланника. Пусть только ему предпишут чего от него желают, и ему останется исполнять…» [2057] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 598.

Взгляды Павла I на своих подданных в этом отрывке отразились как в капле воды: он, конечно, благожелателен к полководцу, но и на него, равно как и на любого русского, смотрит всего лишь как на вещь, хотя дорогую и редкостную, но вещь, которую он может предоставить в пользование другому императору. А тот может предписать, что он хочет от данного ему внаймы искусного слуги.

Неудивительно, что Франц II, получив это послание, вежливо, но твердо предписал Суворову исполнять свою августейшую волю:

«Искренний друг и Союзник Мой, Император Всероссийский ныне повторил мне, чрез графа Кобенцля, прежнее объяснение Свое, что предоставил вам, любезный фельдмаршал, принять главное начальство над Моею армиею, Он и вас совершенно вверил Моим распоряжениям; а потому немедленно надеюсь, что вы будете в точности исполнять предписания Мои» [2058] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 598. .

И хотя написано это было уже 3 августа, то есть перед сражением при Нови, но сути положения Суворова дата не меняет: в глазах австрийского императора полководец являлся собственностью, временно переданной в пользование императором всероссийским, не более того. Счастье же полководца было в том, что к августу Павел I стал осознавать глубинный и преступный эгоизм австрийской политики, использовавшей его и кровь русской армии в своих корыстных интересах. Суворов в том и велик, что гораздо ранее своего повелителя разобрался, с кем имеет дело. Однако если самодержец и прозрел относительно императора Франца II и барона Тугута, то свой взгляд на русский народ и его место не поменял ни на йоту. Этим и объясняется печальный финал жизни нашего героя весной 1800 г.

Тогда же, в конце июня 1799 г., полководец удостоверился, что за его спиной Разумовский пытается прямо посылать предписания корпусу Ребиндера. Это вынудило его вежливо, но определенно просить прекратить подобную практику как вредную для ведения войны:

«Вена в воинских операциях не может никогда, как я, сведуща быть. Не заведите другого гофкрисрата; и один всю мою веру и верность крушит. Простите мне чистосердечие…» [2059] Там же. С. 599.

Но граф настолько признавал верность политики Тугута и гофкригсрата, а это весьма прискорбно для русского посла, обязанного стоять на страже интересов России, что пытался оправдать австрийских горе-политиков перед Суворовым:

«Будьте уверены, что Император Римский и министр Его барон Тугут признают во всей цене заслуги, отменно вами оказанные. <���…> в операциях военных никогда не хотят и не будут вам препятствовать; но правда, что опасаются, дабы политические разчисления в Кабинете не были разстроены…» [2060] Там же.

Но как же не хотят мешать, если их узкая и косная стальная паутина «политических разчислений» препятствует военным операциям того, кто спасает и укрепляет престол неблагодарных Габсбургов, за спиной его налагающих новые оковы на только что освобождаемую Италию? Горькая судьба гения, служащего дюжинным деспотам. Наступил июль, а соединенная армия стоит недвижно, как пришитая, теперь под Александрией, ожидая сдачи Тортоны и падения Мантуи, ибо такова воля Тугута. Суворов беспрестанно ругает гофкригсрат и треклятого его председателя в письмах к Разумовскому [2061] Суворов А. В. Документы. – М., 1930. – Т. 4. – С. 187, 190–191, 196–197, 198–199, 203. . Он шлет предписания Краю об ускорении осады и взятии Мантуи [2062] Там же. С. 180, 182, 185, 189, 223, 229. , внимательно следит за положением дел в Швейцарии, словно чувствуя, что именно туда через три месяца закинет его военная судьба, старается воздействовать на эрцгерцога Карла, чтобы тот активизировал там своих генералов и не допустил занятия французами Сен-Готарда и Валлиса, Симплона и Сен-Бернара [2063] Там же. С. 178, 179, 192–193, 197, 199, 204, 250, 253. . Наконец, трижды повторяет фельдмаршал за 17 дней предположения о наступлении на французскую армию, укрывшуюся в генуэзской Ривьере [2064] Там же. С. 200–201, 215–217, 224–226. . И еще дважды за следующую неделю (23 июля – 1 августа) пишет Суворов диспозицию к наступлению в предвидении приближающегося сражения [2065] Там же. С. 237–243, 255–256. . За этот месяц сдалась Тортона, и 19 июля капитулировала Мантуя. У нашего героя появилась надежда, что наконец-то руки его будут развязаны, а с ног сняты кандалы.