Борис Кипнис - Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова

В эти недели вынужденного бездействия полководца в далеком Петергофе жалобы его наконец-то возымели некоторое воздействие, тем более и реляция о победе при Треббии достигла своего адресата. Как уже было сказано, Павел I стал менять свое отношение к Францу II и 12 июля собственноручно написал ему, прося, чтобы Гофкригсрат перестал мешать:

«Подобные действия <���…> могут повести к последствиям самым гибельным для общего дела союзных Монархов, от которого зависит возстановление порядка и спокойствия в целом свете…» [2066] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 600.

А на следующий день он шлет рескрипт самому Суворову:

«Граф Александр Васильевич! Портрет Мой на груди вашей да изъявит всем и каждому признательность Государя к великим делам Своего Подданного. Им же прославляется Царствование Наше. Пребываю к Вам благосклонный

Портрет этот, судя по всему, фельдмаршал не получил, ибо на последнем прижизненном портрете Суворова, писанном в январе 1800 г. придворным живописцем курфюрста Саксонского И. Шмидтом, его не изображено. Но в «реестре тем бриллиантовым вещам, кои получил князь Аркадий Александрович по кончине родителя своего князя Александра Васильевича» он значится под № 11 [2068] Там же. Т. 13. Л. 99. . Жаль, что он не украсил грудь нашего героя там же в Италии, ибо, судя по надписи на его обороте, любезно сообщенной в свое время автору одной из сотрудниц Эрмитажа, портрет носил характер оберега, а текст явно масонский. Он написан вкруговую по краю портрета: «Твоя се слава честь, чтоб оным увенчаться. Его с крестом, чтоб нес, и сим лишь утешаться». В центре круга крестообразно (слева направо и снизу вверх) написано греческое имя Иерофей, причем таким образом, что буква «о» является центром сложного креста, составленного из текстуальных строк, расположенных наподобие «розы ветров» и связанных текстуальным же квадратом, тоже составленным из половин строк. Сама эта конструкция вместе с вышеприведенной надписью представляет нечто напоминающее «колесо счастья», то есть полностью текст можно прочесть, лишь зрительно вращая его по часовой стрелке. Полностью эти строки при переложении в стихотворную строфу выглядят так:

К чести императора надо добавить, что, в отличие от своего австрийского собрата, в состоянии благодушия он был способен воздать должное и своим простым подданным. Вот написал он 11 июля под влиянием только что полученной о победе реляции:

«Граф Александр Васильевич, Маиор князь Гагарин приехал и Реляцию вашу привез. Поздравляю вас вашими же словами: Слава Богу, слава вам <���…> Завтра молебен, а теперь занимаюсь приятно награждениями всем тем, коих вы рекомендовали; им же, как и солдатам, подобает всякая честь и похвала. Вам доброжелательный Павел

Петергоф

Июля 11 дня 1799 г…». [2069] РНБ ОР. Ф. 755. Т. 3. Л. 61.

Если кто из монархов Европы был искренне в восторге от Суворова, так это Карл Эммануил II, король Сардинский. Материковую часть его королевства, Пьемонт, только что освободил от французов русский полководец. Радость его от возвращения своего королевства была столь велика, что он наградил полководца по-королевски:

«Божиею Милостию Мы, Карл Эммануил, Король Сардинский, Кипрский, Иерусалимский и проч., и проч. Слава войскам знаменитых Союзников Наших, Дворов Венского и Российского, которые глубокою мудростию соображений и храбростию своих непобедимых армий спасли наше Государство от вторжения опасного неприятеля!

В ознаменование Нашей признательности, в сохранение на вечное время в Пиемонтских летописях памяти толиких подвигов и во изъявление Нашего особенного удовольствия, Мы назначаем храброго фельдмаршала Александра Суворова главнокомандующим Наших армий с достоинством Генерал-Фельдмаршала. Но чтобы ознаменовать более Нашу любовь к нему, согласно мнению Совета Нашего, именованного Фельдмаршала и Главнокомандующего Российско-Австрийских войск и Нашего Генерал-фельдмарша-ла Александра Суворова-Рымникского, на коего возлагаем Мы ордена Наши, а равно на потомков мужеского поколения, жалуем Мы на вечное время, то есть из рода в род, титлом, степению и достоинством Принцев Наших братьев двоюродных и Грандов Нашего Государства с присвоенными им жалованьем, преимуществами, достоинствами и проч. <���…>

Дано в Кальяри в 4/23 день июля/июня в лето от Рождества Христова 1799 и в 14 Нашего Царствования. Подписано: Карл Эммануил…» [2070] Фукс Е. Б. История генералиссимуса, князя Италийского, графа Суворова-Рымникского. – СПб., 1826. – Ч. 2. – С. 648–650.

Единственным, кто никак не желал награждать главного русского вождя и его героических сподвижников, был Франц II. Даже когда генерал Край в донесении о капитуляции Мантуи отмечал, что «не может достаточно выразить, сколь доволен службою Императорских Российских войск» [2071] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 642. , венский цесарь не проронил ни слова благодарности. Тогда уже и император Павел I в благодарственном рескрипте Суворову по случаю сдачи первейшей крепости Европы написал:

«Хотя вы генерал-фельдцейхмейстера Края и рекомендуете, но я ему ничего не дал, потому что Римский Император трудно признает услуги и воздает за спасение своих земель учителю и предводителю Его войск…» [2072] Милютин Д. А. Указ. соч. – Т. 1. – С. 643.

Ну что же, справедливо, но несколько мелочно, ведь генерал Край был хорошим воином. Заканчивался этот рескрипт весьма многозначительной припиской:

«Простите победоносный Мой фельдмаршал, князь Италийский, граф Суворов-Рымникский!» [2073] Там же.

С капитуляцией Мантуи Суворов воспрянул, теперь ничто уже не могло удержать его от давно принятого и подготовленного решения. На другой же день по получении долгожданного известия свое отношение [2074] Здесь: деловая бумага с запросом или уведомлением о чем-либо. к Меласу начал он такими словами:

«Падение Мантуи и увеличенные благодаря этому силы армии не дозволяют никакого дальнейшего отлагательства в предположенном приближении к Ривьере.

Вы можете сами так же хорошо видеть, как и я, выгоды для нас в том случае, если мы выступим туда завтра. <���…>

Заклинаю ваше превосходительство приверженностию к его величеству всемилостивейшему монарху нашему и усердием ко всеобщему благу, употребить весь свой опыт и всю силу вашу, чтобы приготовления, необходимые для действия в Ривьере, совершенно окончены были в течение десяти дней. Быстрота – величайшее достоинство, медлительность – грех, непростительный за вредные последствия.