Дэниел Клемент Деннет - Разум: от начала до конца. Новый взгляд на эволюцию сознания от ведущего мыслителя современности

Ваш среднестатистический нейрон явно способен прожить свою долгую жизнь, выполняя одну и ту же работу и поддерживая определенную степень автономии, сохраняя пусть скромные, но способности и стремления к улучшению условий существования, когда подворачивается возможность. Мы легко можем представить себе, как некоторые условия, в которых оказываются нейроны, делают их более предприимчивыми, готовыми идти на риск пробовать новое, более агрессивными. В этих условиях отбор должен способствовать возобновлению активности умолкших генов, по крайней мере, в субпопуляциях нейронов в важных областях мозга. Это что-то типа «одичалых» нейронов: чуть менее стабильные, более самостоятельные, готовые к созданию новых связей с соседями.

Какие условия могут способствовать этой тенденции? Как насчет завоевателей? Новые виды сущностей нуждаются в местных силах поддержки, чтобы размножиться и бороться за гегемонию в мозгу. Что делают армии, чтобы установить контроль над захваченной территорией? Они открывают тюрьмы, выпускают заключенных, чтобы укомплектовать службы безопасности крепкими местными, знающими все пути. Эта старая идея может вполне служить одним из объяснений параллельного развития мозга.

Мы собираемся приступить к детальному изучению влияния мемов, этих информационных вирусов, которые управляют нашими привычками. Когда они распространяются в популяции, они нуждаются в нейронных ресурсах для распространения так же, как настоящие вирусы нуждаются в клеточном механизме копирования для создания новых копий самих себя. Вирусы, очевидно, не понимают причин своих нужд; такова их природа – внедряться в клетки. Они не живые существа, всего лишь макромолекулы. А мемы, как умственные вирусы, состоящие из информации, должны проникать в сознание и повторяться, повторяться, повторяться, они тоже не нуждаются в каком-либо понимании.

Этой странной идее о бездумных информационных сущностях, которые провоцируют коалиции восставших нейронов в свою поддержку, идее заражения мозга мемами, я посвятил несколько глав.

Я постараюсь сформулировать и объяснить эту идею 44. Я подчеркиваю, что когда вторжение произошло, оно, несомненно, должно было бы включить коэволюционный процесс в человеческих мозгах, зараженных мемами, отобранных для хранения мемов, их защиты и помощи в размножении, точно так же, как фиговые деревья коэволюционировали вместе с паразитирующими на них осами, которые одновременно помогали опылять фиги.

Нейроны бывают разных форм и размеров, но нейрон фон Экономо [115] Веретенообразные нейроны, или нейроны фон Экономо, – крупные нейроны сложной формы, названные в честь своего первооткрывателя Константина фон Экономо, австро-греческого невролога. , или веретенообразный нейрон, встречается только у животных с большим мозгом и развитой социальной жизнью: у людей и других больших обезьян, слонов и китообразных (китов и дельфинов [116] Конвергентная эволюция – эволюционный процесс, при котором возникает сходство между организмами различных систематических групп, обитающих в сходных условиях. ). Многие другие виды, имеющие общих предков с «умными» видами, не обладают этим типом нейронов. Судя по всему, эти нейроны появились относительно недавно и независимо (конвергентная эволюция) и играют одну важную роль. Вероятно, они нужны для коммуникации внутри большого мозга, ведь, как правило, эти нейроны концентрируются в областях, вовлеченных в процессы самоконтроля, принятия решений, социального взаимодействия в самом широком смысле. Вероятно, что их наличие у столь разных социальных сообществ не случайно, и можно предположить, что они служат кандидатами на будущую эксплуатацию мемами-завоевателями. Но мы можем обнаружить и других кандидатов, как только поймем, как они выглядят.

Итак, мы поняли основы завоевания мозга мемами. Мозг – это компьютер, но он совершенно не похож на те компьютеры, которые мы используем сегодня. Функциональная архитектура мозга состоит из миллиардов уникальных нейронов и больше напоминает свободный рынок, чем иерархическое «политбюро», в котором все задачи распределяются сверху. Фундаментальная архитектура мозгов животных (включая человеческий), вероятно, составлена из байесовских сетей, весьма компетентных генераторов ожиданий, не должных понимать, что они делают. Понимание – наш тип понимания – стало возможным только после появления на сцене нового вида эволюционного размножения, культурной передачи информационных сущностей: мемов.

В главе 7 я уже кратко представил тему этого раздела с помощью рисунков 7.4 и 7.5, дарвиновских пространств, в которых мы можем отразить различные параметры культурной эволюции. Рисунок 7.4 (см. стр. 184) показывает слова в виде вирусов, то есть относительно простых вещей (по сравнению с организмами или религиями, к примеру), которые не растут и не убывают (как кислород в атмосфере, как доверие), но воспроизводятся, – у них есть что-то вроде потомства. Рисунок 7.5 (см. стр. 186) показывает эволюцию эволюции культуры, от глубоко дарвиновских процессов (требующих минимального понимания; то есть создание новых продуктов происходит в результате случайных процессов, развивающихся по восходящей) к интеллектуальному созиданию (требующему полного понимания; то есть создание новых продуктов происходит в результате нисходящего целенаправленного поиска). Наступил, наконец, момент предъявить и объяснить детали этой эволюции. Слова, как я считаю, служат наилучшим примером мемов , сущностей, распространяемых посредством культуры и развивающихся с помощью дифференцированного воспроизводства, то есть путем естественного отбора.

У других видов тоже есть некоторые зачатки культурной эволюции.

У шимпанзе можно наблюдать что-то типа традиционных действий: они разбивают орехи камнями, охотятся на муравьев с помощью палок или соломинок и ухаживают друг за другом посредством определенных жестов (существуют и иные проявления традиционности); эти обычаи не передаются по наследству из поколения в поколение, а, скорее, передаются от старшего поколения младшему через восприятие. Птицы владеют хорошо изученными исследователями разнообразными способами обучения пению: вокализация чаек и цыплят, к примеру, абсолютно инстинктивна и не требует образцов для подражания; однако птенцы многих других видов, хоть и обладая «инстинктом обучения» (как назвал это явление этолог Питер Марлер [117] Питер Марлер (1928–2014) – британско-американский этолог, исследователь языка животных и пения птиц, был почетным профессором нейробиологии, физиологии и этологии Калифорнийского университета в Дэвисе. ), должны слушать рулады родителей, чтобы научиться петь. Эксперименты с перекрестной подменой яиц в гнездах двух разных видов показали, что птенцы изо всех сил подражают песням приемных родителей. Большое разнообразие видов поведения у животных, которое долгое время принималось за «инстинкты», передаваемые генетическим путем, оказалось «традициями», передаваемыми от родителей к детям через каналы восприятия, вовсе не через гены (Avital and Jablonka, 2000). Однако у разных видов животных таких «приобретенных» видов поведения не много.