Аллен Эстерсон - В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения [litres]

Какие выводы можно сделать из этих показаний с чужих слов, полученных спустя пятьдесят пять лет Крстичем или прозвучавших почти сто лет спустя в сербском фильме – показаний, которые подозрительно отсутствуют в описании Трбухович-Гюрич этого же краткого периода? Во-первых, крайне маловероятно, что супруги в свой первый недельный визит к родителям Милевы для знакомства их с Альбертом, и с маленьким Гансом Альбертом, могли вести себя столь неучтиво, что «писали что-то целыми днями, работая… день и ночь», как заявляет Драгиша Марич. Далее. Утверждение, что «все теории, которые родились в тот «чудесный» 1905 год, родились здесь, в Каче, потом они отправились за границу и были опубликованы», даже если воспринимать его всерьез, хотя оно явно этого не заслуживает, противоречит датам создания статей Эйнштейна. Из пяти главных статей 1905 года одна, посвященная квантовой теории и броуновскому движению, в августе уже была опубликована. Вторую свою докторскую диссертацию Эйнштейн закончил в апреле 1905 года, но представил в Цюрихский университет только 20 июля, и ученый совет единодушно принял ее 27 июля – то есть до поездки в Нови-Сад. Статья по теории относительности была получена журналом «Анналы физики» 30 июня, более чем за месяц до поездки к родителям Марич. Короткая статья Эйнштейна, где появилась знаменитая формула E = mc 2 , получена в «Анналах физики» 27 сентября, значительно позже, чем супруги вернулись в Берн.

Слова Драгиши Марич, что это «нам известно по рассказам», служат яркой иллюстрацией к наблюдению Чарльза Фернихоу: «Изучение богатых фальшивых мемуаров показывает, что ложная информация возникает очень интенсивно в тех случаях, когда мемуаристы, особенно члены семьи, пытаются дополнять друг друга. От совместных воспоминаний мало толку». Что касается гораздо более скромного заявления Крстича, помимо оговорки, что это сведения, полученные в пересказе третьих лиц много десятилетий спустя, оно настолько уклончиво (и тенденциозно) изложено, что едва ли может считаться свидетельством.

Остаются рассказы Трбухович-Гюрич и Крстича о событиях, которые происходили во время приезда Эйнштейна в Нови-Сад в 1907 году (которого не было). Трбухович-Гюрич, как и Крстич, пишут, что Эйнштейн несколько раз посещал кафе «Королева Елизавета», где беседовал с друзьями Милоша, брата Милевы. Смысловая близость этих двух рассказов предполагает их аутентичность, но Крстич не называет источников своего повествования, а Трбухович-Гюрич только один – доктор Любомир-Бата Думич, в то время – студент и друг Милоша (см. главу 6). Складывается впечатление, что те, кто рассказывал о беседах в кафе, объединяют год, в который они происходили, с 1905 годом, когда Эйнштейн действительно побывал в Нови-Саде. Но ни один из авторов не пишет, что во время встреч заходила речь о научном сотрудничестве между Эйнштейном и Марич.

Что касается предполагаемого визита 1907 года, Трбухович-Гюрич опять не называет ни одного члена семьи, кто видел бы, как Альберт и Милева совместно занимаются физикой. Зато Крстич, как уже отмечалось, сообщает, что в 1961 году кузина Милевы Софья Голубович «говорила [ему], что чета Эйнштейнов и [брат Милевы] Милош, в то время солдат, беседовали на научные темы, и что Милева и Альберт обсуждали, занимались математическими вычислениями и писали вместе». На основании приведенного выше утверждения о кратковременном пребывании Эйнштейнов в 1905 году в Каче и связанном с ним очень коротком визитом в Нови-Сад, который мог произойти только в 1905 году, Крстич предлагает нам поверить, что Эйнштейны, проводя неделю отпуска в двух домах семьи Марич, ежедневно по много часов совместно занимались проблемами физики. Это еще менее вероятно с учетом того, что несколько предыдущих весенних и летних месяцев Эйнштейн был поглощен четырьмя серьезными статьями и вряд ли имел желание потратить еще неделю честно заслуженного отдыха на решение еще каких-то физических проблем. Все это дает основания утверждать, что воспоминания Голубович 1961 года, которые приводит Крстич в книге 2004 года, следует считать крайне сомнительными. То, что Трбухович-Гюрич ни словом не обмолвилась о подобных воспоминаниях, которые должны были всплыть в 1960-е годы во время ее интенсивной работой над книгой, только усиливает сомнения в правдивости сценариев сотрудничества, о которых пишет Крстич.

Трбухович-Гюрич в контексте визита 1905 года пишет, что Милева говорила отцу, чему свидетелем была, среди прочих, Десана Тапаверика, родственница и жена мэра Нови-Сада доктора Бала: «Недавно мы закончили очень важную работу, которая сделает моего мужа мировой знаменитостью». Трбухович-Гюрич добавляет, что «гораздо позже она [г-жа Бала] вспоминала эти слова и пересказывала их», хотя и не сообщает, кому именно. Крстич про тот же эпизод пишет, что он был рассказан ее отцу и «[ее] хорошей подруге Десане Тапавике [ sic ], которая была замужем за д-ром Бала, мэром Нови-Сада». Крстич пишет, что об этом в 1955 году говорила Сида (Сидония) Гаджин, которую он представляет крестной матерью Марич, а в 1961 – Жарко Марич. В книге 2004 года Крстич повторяет фразу и добавляет следующую: «он также получил докторскую степень». На этот раз Крстич делает примечание, в котором указывает Софью Голубович как очевидицу события и добавляет, что слышал то же самое, но без второй части, от Сидонии Гаджин и Жарко Марича, «которому сказал Милош, отец Милевы».

Судя по сообщению, Милева говорила о совсем недавно законченной работе, что указывает на статью, посвященную специальной теории относительности, написанную в течение пяти-шести недель в период между концом мая и концом июня 1905 года. Однако из четырех статей, о которых Эйнштейн сообщал Конраду Габихту в конце мая 1905 года, «очень революционной» он назвал только статью о фотонной теории, а не о теории относительности, хотя она уже была в «предварительных набросках». Остается лишь удивляться, как Марич (или сам Эйнштейн) могли на этом этапе предвидеть, что последняя статья сделает ее автора мировой знаменитостью (на самом деле мировую известность он приобрел только в 1919 году, но в связи с более поздней общей теорией относительности, которая получила экспериментальное подтверждение).

Приводимая Крстичем, собравшим воспоминания (прямые или косвенные) четырех человек, фраза указывает, что либо Милева действительно могла сказать ее (или что-то близкое по смыслу) своему отцу, либо это пример того, что Фернихоу называет «совместными воспоминаниями» членов семьи и друзей. Особенно что касается местоимения «мы». Если верно первое (или, возможно, смесь первого и второго), то мы не можем быть уверены в дословной передаче, поскольку все пересказано спустя почти полвека. С исторической точки зрения из данного конкретного случая в том виде, в каком его представляют Трбухович-Гюрич и Крстич, никакого определенного вывода сделать нельзя.