Аллен Эстерсон - В тени Эйнштейна. Подлинная история жены гения [litres]

Политехникум не присуждал докторских степеней до 1911 года, когда стал именоваться Швейцарской высшей технологической школой (ВТШ). До этого времени выпускники политехникума, желавшие получить докторскую степень (как Марич и Эйнштейн) имели право выбирать, где именно проводить диссертационное исследование под руководством профессоров физики политехникума, но Цюрихский университет присуждал докторскую степень с согласия своего профессора физики Альфреда Кляйнера, который выступал в роли второго рецензента. Теоретическая физика в те годы только начинала оформляться как самостоятельная дисциплина, преимущественно в Германии, вырастая из прикладной математики и математической физики. Поскольку экспериментальная работа опиралась на проверяемые данные, тогда она считалась более фундаментальной областью, чем теоретическая. Эйнштейн в то время недооценивал значение математики для физики, но именно он позже внес теоретическую физику и в университет, и в Политехникум в качестве самостоятельной дисциплины, равной по статусу другим областям физики как науки. В конце 1890-х годов все физические исследования, как в Политехникуме, так и в других вузах, были преимущественно экспериментальными, хотя математическому обоснованию и поддерживающим теориям тоже уделялось внимание.

Студенты-физики Политехникума, нацеленные на докторантуру, должны были подготовить пригодную для публикации диссертацию, демонстрирующую их мастерство в экспериментальной работе. На это в среднем уходило около года. Но дополнительных курсовых работ готовить было не нужно. Желающие преподавать и заниматься научной работой в университетах обычно должны были получить, в дополнение к докторской степени, высшую академическую квалификацию – хабилитацию. Для этого требовалось предоставить публикацию оригинального исследования высокого качества и сдать устный экзамен в избранной области, который принимался всем профессорско-преподавательским составом. Не существовало теньюры (пожизненного контракта), как в Соединенных Штатах. Хабилитированный доктор имел право быть назначенным на постоянной основе на любую вакантную профессорскую должность в своей области. Решение принималось государственными чиновниками по согласованию с профессорским составом. Научно-преподавательская деятельность в университете считалась не работой, а призванием, и профессора, как высокооплачиваемые государственные служащие, пользовались высоким культурным и социальным статусом.

Поступив осенью 1896 года в Политехникум, Эйнштейн, как и Марич, нашел жилье у горожан, которые держали пансионы для студентов. Программа первого курса тогда, как и нередко сейчас, имела сильный уклон в математику. Нам повезло, что сохранились полные табели успеваемости и экзаменационные оценки Милевы и Альберта на протяжении всего периода обучения. Показатели у обоих не однозначные. Это объясняется как способностями, так и колебаниями интересов. Но если сравнить их с другими студентами математического отделения, никто не показывал блестящих результатов. Уолтер Айзексон характеризует Милеву как «способную, но не звезду». Средняя оценка однокурсников Милевы за первые два семестра по семи предметам (шесть математических, один – упражнения по механике) составляет «4,29» из «6»; высший балл – «4,5», низший – «3,5». Оценки Эйнштейна по математике за первый курс немного выше, чем у Милевы, у него две «5» и одна «4», и средний балл по семи предметам составляет «4,64».

Будучи однокурсниками, Милева и Альберт виделись часто. Вероятно, во время первого года учебы в Политехникуме (1896–1897) они также часто обсуждали учебные вопросы. После окончания летнего семестра они даже устраивали совместные прогулки. Но по непонятным причинам осенью 1897 года Милева уехала из Цюриха в немецкий Гейдельберг, где в качестве зарегистрированного слушателя стала посещать университетские лекции по физике и математике. На факультет математики и естественных наук Гейдельбергского университета женщин принимали с начала 1890-х годов, но все ограничения для их поступления женщин были сняты только в 1900 году. Среди любимых профессоров Милевы был физик-экспериментатор Филипп Ленард, будущий нобелевский лауреат, открывший фотоэлектрический эффект – выделения электронов из металлов под воздействием света. Впоследствии он стал активным сторонником нацизма, критиковавшим труды Эйнштейна как «еврейскую физику». После завершения семестра она вернулась в Цюрих продолжить обучение в Политехникуме и представила в учебную часть сертификат о прослушанном курсе в Гейдельбергском университете. Во время гейдельбергской интерлюдии в платонических отношениях Милевы и Альберта произошли заметные изменения: они начали знаменитую теперь переписку, которая продолжалась на протяжении всей их супружеской жизни и эпизодически после. Судя по всему, инициатором стал Эйнштейн, отправив ей письмо на четырех страницах – к сожалению, утерянное. Милева ответила осенью, примерно после 20 октября. В первом письме она, обращаясь к Альберту, использует немецкое формальное местоимение Sie, то есть обращается к нему на «Вы»:

«Некоторое время назад я получила Ваше письмо и была готова ответить немедленно, чтобы поблагодарить Вас за труд написания четырехстраничного письма, тем самым отчасти расплатиться с Вами за удовольствие, которое Вы доставили мне во время нашей совместной прогулки, но Вы сказали, что я не должна отвечать, пока мне не станет скучно, а я очень послушная (фрейлейн Бехтольд может подтвердить)».

Милева также написала ему, что съездив домой, рассказала отцу о своем однокурснике, господине Эйнштейне. Возможно, она даже показывала отцу это четырехстраничное письмо. Далее она сообщала:

«Папа дал мне немного табака, чтобы я передала его Вам лично. Он охотно готов удовлетворить Ваш аппетит к нашему маленькому нарушению законов. Я все ему рассказала про Вас – Вы безусловно должны как-нибудь приехать со мной в гости, уверена, вам обоим будет о чем поговорить!».

Без дополнительной информации, особенно без первого письма Эйнштейна, мы можем только догадываться о причинах внезапного отъезда Марич в Гейдельберг. В то время среди студентов не было принято отправляться в другой университет на семестр или даже на год. С учетом удовольствия, которое она получила от летних прогулок, и ее явно положительного рассказа отцу об однокурснике, не исключено, что причина, помимо духа приключений от посещения Гейдельберга, в зарождении романтических чувств. Так полагает Чарльз С. Чиу, но он приписывает предполагаемые чувства преимущественно Эйнштейну, а отъезд Милевы истолковывает как попытку избежать его любовных ухаживаний. «В течение года, – пишет Чиу, – Альберт Эйнштейн забрасывает свою “маленькую беглянку” письмами, в которых главным образом упрашивает ее вернуться к нему».