Коллектив авторов - Автостопом по науке. 70 фактов из истории великих открытий

Также в обзоре говорится, что препарат вызывает потерю сознания, седативный эффект и амнезию, а вот обезболивающее действие у него отсутствует, и, если когда-то он использовался широко, на данный момент в США он больше не производится. Это произошло с тех пор, как компания Hospira заявила, что не поддерживает «использование любого из наших препаратов для процедуры исполнения смертного приговора» и перенесла производство в Италию, где смертные казни отменены.

Подобная ситуация произошла и с альтернативой препарата, используемой для однокомпонентных инъекций, – похожим на него по своей структуре веществом пентобарбиталом, которое также относится к барбитуратам. Молекулы тиопентала и пентобарбитала (торговое название его натриевой соли – «нембутал») отличаются только атомом серы и двойной связью в одном из сторон «шестигранника» – ароматической части молекулы. В 2011 году датская компания Lundbeck, главный производитель нембутала для США, отказалась от поставки препарата в тюрьмы.

Однако обе компании продолжают производить эти препараты для медицинских целей, а также эвтаназии.

Интересно, что нембутал, который, как и многие барбитураты, ранее широко назначался в качестве снотворного, также способен вызывать наркотическую зависимость. Леонид Брежнев, и без того уже имевший серьезные проблемы со здоровьем, после приема препарата начал все больше проявлять сонливость. У генерального секретаря даже появилась наркотическая зависимость, и по некоторым свидетельствам, именно это «сделало Брежнева пародией на Брежнева».

Возвращаясь к обзору медикаментозных методов смертной казни, хотелось бы процитировать фразу из заключения: «Совместный эффект нехватки традиционно используемых лекарств, недоступность участия в процедуре достаточно квалифицированных врачей и введение в процедуру новых лекарств без достоверных научных доказательств являются причиной последних проанализированных инцидентов в процессе экзекуции. По иронии судьбы, ни один из этих вопросов не кажется разрешимым до тех пор, пока существует смертная казнь».

О том, чтобы представители разных национальностей, говорящие на разных языках, лучше понимали друг друга, люди мечтали с древности и мечтают до наших дней. Изобретение аналога вавилонской рыбки – придуманного фантастом Дугласом Адамсом существа, позволяющего понимать все языки во Вселенной, – было бы величайшим достижением человеческой цивилизации. Проведенный 7 января 1954 года Джорджтаунский эксперимент мог быть первым шагом к такому изобретению. Ключевой фигурой, без которой эксперимент не был бы возможен, стал американец французского происхождения Леон Достер.

Леон родился во французской коммуне Лонви, располагавшейся в то время недалеко от бельгийской границы. Отец Леона исчез почти сразу после его рождения, вскоре умерла и мать, оставив мальчика на попечение тети и бабушки. Леону было десять лет, когда началась Первая мировая война, во время которой территорию его родной коммуны почти сразу оккупировали немцы. Мальчик выучил немецкий и некоторое время подрабатывал у военных переводчиком на французский. Когда же земли коммуны освободили американские солдаты, Леон быстро выучил и английский, начав работать на другую сторону конфликта. Американцы были так впечатлены юным сиротой, что помогли ему перебраться в США и выучиться в колледже. В 1931 году Достер стал магистром Джорджтаунского университета, позже начал писать диссертацию в Университете Джонса Хопкинса, но так ее и не закончил.

О том, чтобы представители разных национальностей, говорящие на разных языках, лучше понимали друг друга, люди мечтали с древности. Изобретение аналога существа, придуманного фантастом Дугласом Адамсом, позволяющего понимать все языки во Вселенной, – было бы величайшим достижением человеческой цивилизации.

Первые два года Второй мировой войны Леон служил атташе при французском посольстве в Вашингтоне. Позже, уже получив американское гражданство и став майором Управления стратегических служб (предшественника ЦРУ), наш герой отвечал за связь у французского генерала Анри Жиро, был личным переводчиком Эйзенхауэра в переговорах с Шарлем де Голлем и координировал переводчиков, работавших во время Нюрнбергского процесса.

Именно тогда Достер, уже будучи полковником, придумал систему, которая позволяла бы одновременно переводить с самых разных языков при помощи оборудования IBM: многоканального коммутатора, наушников и микрофонов. С оборудованием помог его давний друг Томас Уотсон, возглавлявший в то время знаменитую компанию. Благодаря этой первой в мире системе синхронного перевода любой человек, знающий английский, французский или русский, мог при помощи наушников понимать все, что говорят обвиняемые и обвинители.

После начала следствия один из главных обвиняемых, рейхсмаршал Герман Геринг, сказал: «Эта система очень эффективна, но она укоротит мою жизнь!» (Геринг покончил с собой, приняв ампулу с цианидом, 15 октября 1946 года, за день до назначенной казни через повешение).

После процесса Достер предложил разработанную им систему синхронного перевода образовывавшейся тогда Организации Объединенных Наций. Она была использована уже на первой Генеральной Ассамблее ООН.

После войны Леон вернулся в Джорджтаун, где вместе с Эдмундом Уолшем основал Институт языков и лингвистики с уникальной на тот момент лингвистической лабораторией, оснащенной магнитофонами и другим современным оборудованием. В нем придавалось особое значение языковой практике, а студентам гарантировался год стажировки за рубежом. Леон Достер возглавлял Институт в течение последующих десяти лет, пока после развода не перешел в Западный колледж (Occidental College), Игл Рок, Калифорния.

В июне 1952 года Достера пригласили в Массачусетский технологический институт на конференцию по машинному переводу, организованную известным лингвистом Йегошуа Бар-Хиллелом. Первоначально наш герой отнесся к идее с изрядной долей скепсиса, однако все же поехал. Несмотря на то что на конференции в основном обсуждались теоретические термины, Достер вернулся с нее окрыленный энтузиазмом. Связи в Джорджтаунском университете и в IBM (его старый друг Томас Уотсон все еще возглавлял компанию) позволили ему претворить идеи машинного перевода в реальность.